Троглобионт
Шрифт:
– Это с непривычки ты забыл одеться. Возвращаясь из дальних странствий, нужно снова привыкать к дому.
– Учитель, я умер?
Раскаты веселого смеха поколебали пламя свечей откуда-то появившихся на столе в темном старинном подсвечнике.
– Ты очень основательно всё забыл, посиди немного, я сейчас.
Учитель принес с кухни большой фарфоровый чайник и вазу с баранками.
– Присаживайся поближе, я заварил твой любимый чай.
Егор пересел к столу на вкусно скрипнувший венский стул. На столе уже стояли пиалки и две маленькие вазочки с вишневым вареньем и серебряными ложечками. Столь же колдовским способом появившиеся в камине дрова, уже пылали, посылая в комнату доброе тепло и аромат горящей бересты.
– Умереть ты не можешь, дорогой мой Егор, даже если очень захочешь этого, а
– Но я очень хочу остаться тут…
– Выбрав путь, ты должен пройти его до конца…
В этом месте случился какой-то сбой, как будто дефект записи или обрыв пленки у киномеханика, но очень быстро положение восстановилось.
Егор опять увидел себя сидящим за столом у камина. На столе в потемневшем от времени подсвечнике горели три толстых свечи, Из пиалки с только что налитым чаем шел душистый пар. Между пиалкой и вазой с баранками стояла розетка с вишнёвым вареньем и маленькой серебряной ложечкой. За столом, напротив Егора, сидел Учитель, Азимир. Стоячий воротник черной шелковой рубашки без галстука или бабочки, с расстегнутой верхней пуговицей, отогнутыми крылышками ложился на серый фрак. Глаза Учителя смеялись.
– Ну что? вернулся? Можно продолжать? Ты не беспокойся, меня это нисколько не напрягает.
– А я разве уходил?
– Да нет, считай, что нет. Ты пей чай и ешь своё любимое варенье с баранками, а я буду говорить. Так вот я и говорю: мы сами выбираем себе путь и должны пройти его до конца. В этот раз ты выбрал путь свидетеля смены эпох. Это трудная и неприятная работа, но кто-то же должен её делать. Самое неприятное в этой работе то, что приходится забыть всё, что знаешь. Связь с человеческим телом это прочные путы, кандалы, горькое лекарство, вызывающее полную амнезию. Механизм консервирования памяти подчиняется только законам Нави, отменить или даже сколько-нибудь облегчить его не под силу даже высшим архатам. Даже я тут бессилен. Так что, пока ты связан со своим физическим телом, восстановить полностью твою память невозможно, придется тебе пока чувствовать себя слепым котенком.
– Это не самое плохое чувство, Учитель, в этом есть что-то даже приятное.
– Я знаю. Приятно чувствовать себя маленьким ребенком, если есть защита родителей и, если откинуть обычное детское желание как можно быстрее стать взрослым.
– Да, именно это я имел в виду. На руках у мамы тепло и уютно.
– Однако мы вынуждены тебя немного потревожить. Я тебя пригласил сюда, чтобы подготовить к встрече с Корвером.
– Кто это?
– Наш главный оппонент.
– Дьявол?
– Да нет, – Азимир даже немного поморщился, – Люди выдумывают богов и чертей, как нечто сверхъестественное, мистическое, на самом деле всё проще. Для планирования развития человеческой истории существуют два института – наш и Корвера. Это разветвленные организации с большим количеством сотрудников, с отделами по всем направлениям человеческой жизни: отдел рождений, отдел смерти, отдел любви, научные отделы, отделы по видам искусства и так далее. Отделы занимаются общими тенденциями развития, более детальная разработка по направлениям производится опытными лабораториями. Вся работа разложена по полочкам и не такая уж непостижимая. Самым сложным, на первый взгляд, кажется сплетение отдельных событий и судеб в единый процесс, но только на первый взгляд, потому что это происходит автоматически в соответствии с законами Нави. Главное тут внимательность и своевременные корректировки.
– А зачем два института? Мы что? сами не можем?…
– Можем, но это не будет соответствовать целям существования миров. Целей этих я тебе объяснить не смогу. Пока ты связан с физическим телом, тебе это недоступно. Это вообще недоступно разуму, это можно только прочувствовать непосредственно. Закончишь свою миссию, и понимание к тебе вернется, а пока тебе это и не нужно, будет только мешать. Единственное, что тебе должно быть понятно и сейчас – полноценное развитие невозможно без борьбы двух противоположностей, а мы с Корвером противоположны почти во всём. Это касается не только меня и его, но и всех наших сотрудников.
– А в чем хотя бы, в чем разница между нами?
– Это не так просто тебе объяснить. Они считают нас идеалистами, потому что мы ставим
– И всё-таки мы эту империю разрушили?
– Да, но не совсем. Эта империя оставила ядовитые семена. Видишь ли, можно представить себе дело так, будто один институт, ответственный за эпоху, сочиняет программы, а другой запускает туда вирусы, но дело обстоит несколько сложнее – мы вынуждены взаимодействовать друг с другом. Например, одной из мер против Римской империи была идея Христа, это наша идея, но они сумели вывернуться и даже употребить её себе на пользу… впрочем, не буду пока забивать тебе голову этим. Тебе нужно сначала понять только, что мир развивается не сам по себе, а управляется на принципах соревнования противоположностей и законов Нави, недоступных человеческому пониманию. Пойдем со мной, я тебе покажу, как это выглядит.
Егор вышел вслед за Азимиром в прихожую. Слева от зеркала там оказалась вторая дверь. Азимир распахнул её и пропустил Егора вперед. Егор шагнул через порог и очутился на широком балконе с мраморным полом парапетами из того же материала. Только плиты пола пестрели темными прожилками, а парапет был гладкий и молочно-белый. Егор облокотился на него и посмотрел вниз. Внизу он увидел еще порядка десяти уровней таких же широких и бесконечно длинных балконов. В этом месте они закруглялись полуокружностью диаметром метров сорок, а дальше становились параллельными и уходили вдаль. Егор как бы стоял у основания огромной буквы «U», если смотреть сверху. Было ли где-то второе закругление, превращавшее это грандиозное сооружение в вытянутую букву «О», определить не удалось, потому что боковые стены соединялись далеко впереди по законам перспективы. Сверху, над еще десятью-пятнадцатью этажами таких же открытых балконов, голубело небо с белыми облачками. На всех этажах, сколько хватало взора, виднелись люди, мужчины и женщины, в разных положениях. Кто сидел за рабочими столами, расставленными в живописном беспорядке, кто прогуливался по галереям, кто разговаривал, так же как Егор, облокотясь на парапеты.
– Впечатляет? – Азимир подошел и стоял сзади Егора.
– Да… грандиозно! Но здесь же потеряться легко. Как в этой толпе найти кого-нибудь?
– Это легче легкого. Нужно точно знать, куда тебе нужно попасть или представить себе нужного тебе человека. Дай твою руку.
Егор дал руку и тут же они с Азимиром заскользили по воздуху. Ни страха пустоты под ногами, ни сопротивления воздуха Егор не почувствовал, в душе был только чистый восторг полета. Примерно через полкилометра, по представлению Егора, они приземлились возле красивого фонтана. Однако, присмотревшись, Егор понял, что это не фонтан вовсе, а если и фонтан, то не из воды, а из какого-то странного вещества, мерцающего неопределенным, но благородным блеском. От этого зрелища трудно было оторвать взгляд.
– Это наша вселенная. Не смотри так долго, голова закружится.
– Хочется нырнуть туда.
– Это естественно – ты часть этой вселенной, пусть только наполовину. Смотри только на меня, а то это плохо кончится. Я тебя привел сюда, чтоб предупредить вопрос о том, где мы находимся.
– За пределами материальной вселенной?
– Молодец. Схватываешь на лету. Полетели дальше. Сам сможешь?
– Попробую.
У него получилось, они друг за другом взмыли вертикально вверх и очутились в просторном фойе возле массивной двери с золотой табличкой: «Директор института Азимир Ясный».