Трои?ная угроза

Уэбстер К.

Я ненавижу быть его маленькой сучкой.

Он входит в одну из многочисленных гостиных в этом огромном особняке, который мы обозначили как место для встреч. Его авторитет удушает. Мой брат кажется огромным из-за своего высокомерия, а Брайант — поскольку излучает мощную царственную энергию. Как будто он гребанный король всего или что-то в этом роде. За ним входит Скаут — нет, лучше сказать — крадется, словно домашняя пантера, ожидающая команды уничтожить кого-нибудь.

Его хромота почти незаметна.

Почти.

Когда Скаут ловит мой взгляд, изучающий

его походку, он бросает на меня ответный — уничтожающий. Впрочем, я привык к тому, что он мудак, так что меня это не беспокоит. В конце концов, он сам виноват, что чертовски хромает.

Если ты наебешь Константинов, то они выебут тебя. Буквально. Словно прислушиваясь к моим мыслям о том, как Скаут получил не одну, а две сломанные коленные чашечки от рук одного из людей Уинстона Константинова, его челюсть сжимается, а темные глаза сверкают яростью.

— Мальчики, — приветствует нас Брайант, ухмыляясь мне и Спэрроу. — Надеюсь, мы не заставили вас ждать.

Прежде чем я успеваю возразить, что мы действительно прождали чертовы сорок пять минут, Спэрроу резко перебивает меня.

— Да просто херней страдали, — заявляет Спэрроу, отмахиваясь, как будто нам все равно. — В чем дело? Для нас есть работа?

Брайант, довольный уступчивостью моего брата, усмехается.

— Всегда такой нетерпеливый, сынок. Мы даже не обменялись любезностями.

Ради всего, блять, святого.

— Мне нужно ещё выпить, — бормочу я, отчаянно нуждаясь в онемении каждой части своего тела.

Брайант склоняет голову набок, сузив глаза.

— Я думаю, с тебя хватит.

Вспышка раздражения вспыхивает и поднимается по моему позвоночнику к голове, обжигая шею и щеки. Когда Брайант наказывает меня, будто ребенка, я невероятно злюсь. Я стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки, отчаянно желая напасть на него, но вместо этого умудряюсь кротко кивнуть в знак согласия. Он улыбается, прежде чем сесть рядом со Спэрроу. Я падаю на свое место, горя желанием покончить с этим. Какую бы ерунду Брайант ни попросил нас сделать, мы её выполним, а затем вернемся к попыткам выжать хоть унцию удовольствия из нашей глупой жизни.

— Как вам, мальчики, хорошо известно, многое делается для того, чтобы сделать нас одними из самых влиятельных людей в городе, — начинает Брайант, его властный тон вибрирует от гнева. — Чтобы оставаться непоколебимой силой, деловые интересы определенных людей должны быть… — Он тяжело вздыхает, пренебрежительно махнув рукой. — Устранены.

Скаут присаживается на подлокотник моего кресла, бросая на Брайанта вопросительный взгляд.

— Константиновы? — Его челюсти сжимаются, а глаза темнеют от ярости. — Если бы решал я, то я уничтожил бы эту семью ещё в прошлом году. Уинстон может идти нахуй.

Брайант усмехается.

— Как бы я ни ценил ваше стремление сбить спесь с этого напыщенного придурка, Уинстон — неизбежное зло.

Настала очередь Скаута издать насмешливый звук.

— Неизбежное?

— Деньги заставляют мир вращаться. Ты знаешь это как никто другой. — Брайант переводит взгляд со Скаута

на меня, потом на Спэрроу, прежде чем вернуться к Скауту. — И с правильным количеством вы можете заставить его вращаться всё быстрее и быстрее.

Я выгибаю бровь и обмениваюсь взглядами с Спэрроу. Он всё ещё выглядит незаинтересованным, но его тело напряжено. Никто из нас терпеть не может Константиновых. Называть их необходимым злом почти оскорбительно. Как будто Брайант принимает безжалостность Уинстона и его семьи, и его это ничуть его не беспокоит. Морелли и Константиновы вечно враждуют. Как тайные незаконнорожденные племянники, мы стали сопутствующим ущербом.

Но, опять же, коленная чашечка Брайанта не была раздроблена таким образом, что потребовалось несколько операций и год физиотерапии, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие нормальной жизни. Скауту хуже, чем нам со Спэрроу, потому что он получил битой по обоим коленям вместо одного. У Брайанта также не вырывали университет из рук. А его мать не втаптывали в грязь из-за гребанного Уинстона Константинова, который только хотел доказать свою точку зрения — что он был на вершине.

Нет, у Брайанта Морелли ничего подобного не было, поэтому его это не беспокоит.

Я знаю, что могу говорить за своих братьев, когда говорю, что мы действительно, блять, обеспокоены.

— Вы будете делать, как я говорю, — продолжает Брайант. — Вот что делает семья. А вы, мальчики, теперь часть семьи. Не говоря уже о том, что вы знаете, я щедро вознагражу вас.

Скаут скрипит зубами, его гнев явно нарастает с каждой секундой. Хорошо, что я не единственный, кого раздражает беспечность Брайанта.

— Вознаградишь, — бормочу я, надеясь, что этот старый хрен уже доберется до сути. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Если дело не в Константиновых…

Тогда какого хрена нас это волнует?

Брайант долго изучает меня, его проницательный взгляд пронзает меня, как горячий нож — масло. Легко. Плавно. Эффективно. Я сглатываю, изо всех сил пытаясь не поддаться его пристальному взгляду. Потому что, если он присмотрится внимательнее, то увидит, как сильно я ненавижу его и эту семью, как сильно я хочу убежать и никогда не оглядываться назад.

— Ох, это Константиновы, — бормочет Брайант, ухмыляясь. — Дело всегда в них, но я предпочитаю наносить удары туда, куда они не ожидают. Выпотрошить их изнутри.

Мои мышцы расслабляются при этих словах.

— «Нalcyon Corporation» намерена приобрести технологического гиганта «Croft Gaming and Entertainment», который в обозримом будущем будет доминировать в технологической отрасли. Это огромная корпорация с глобальным охватом. Ходят слухи, что генеральный директор «Сroft», Александр Крофт, собирается захватить власть в семье Константиновых. — Брайант смотрит в мою сторону. — Через брак.

— Он собирается жениться на психопатке, которая возглавляет эту семью? — спрашивает Скаут с отвращением в голосе. — Даже если так, то какое нам дело?