Тролль и огненное кольцо
Шрифт:
миль. А всего мы проскакали около трехсот. Вы меня извините, сеньор маг, но у
меня дела, лучше я все расскажу вам завтра.
– Имей в виду, - усмехнулся Корин.
– На днях я выезжаю в экспедицию. Ты
по-прежнему собираешься ехать со мной?
– Разрешите мне немного подумать, сеньор маг, - снова зевнул Энюй.
– Я
что-то сильно устал от этой гонки. Хочу спать. Я только-только вернулся.
– Хорошо, отдыхай, - кивнул Корин, который тоже вдруг почувствовал
страшную
Вернувшись в свой номер он немного поломал голову над неожиданным
возращением потерявшегося Энюя. Он пришел к выводу, что парень не врет, хотя
кое-какие сомнения в нем все же возникли. Однако спать ему хотелось слишком
уж сильно, и не было никакого желания ломать голову над каждым происшествием.
Вскоре магистрант крепко спал. Ему почему-то вдруг приснился Зордос, маячивший в далекой-далекой дымке. Казалось, маг хочет о чем-то предупредить
его, но Корин никак не мог понять о чем именно.
***
Все следующее утро Корин вертелся, как белка в колесе, добывая все
необходимые бумаги и разрешения на проведение исследований в районах, примыкающих к “Огненному кольцу”. Впрочем, Тубарус ему здорово помог и
советами и делом. С его помощью еще до обеда все нужные справки и разрешения
были у Корина на руках. Он испытывал горячее желание отблагодарить
профессора, но не знал, как ему это сделать. Можно было бы вернуть ему
похищенные книги, но они были сейчас жизненно важны для него. Да это могло
вызвать кучу ненужных вопросов. К тому же профессор все равно не знал
древнего языка горных троллей.
В полдень Корин зашел к профессору, как они и договаривались, однако не
только пунктуальность и чувство благодарности руководили магистрантом. Ему
очень хотелось задать кое-какие вопросы по Харагусу. Дневники и заметки
Димита, найденные у Лэртоса, оказались не совсем полными. Харагус пользовался
сквозной нумерацией и в ней Корин обнаружил два пропуска, соответствующих по
размеру стандартным тетрадям, которые использовал для своих заметок Димит.
Судя по некоторым ссылкам на отсутствующие записи, в исчезнувших бумагах
находились заметки по Путайсу и Суфантайсу.
Корин, огорченный их отсутствием, вначале отнес исчезновение заметок на
счет небрежности похитителей, но позже убедился, что Лэртос педантично точен
и аккуратен. Более того, он, тоже внимательно изучавший записи Харагуса, отметил в своем дневнике отсутствие этих тетрадей.
Однако записи Харагуса кто-то внимательно изучал еще до Лэртоса, кое-где
стояли пометки, которые Корин заметил и в некоторых
Тубаруса. Но это не могли быть пометки самого Харагуса или Лэртоса: это была
не их рука. По всей вероятности их сделал сам Тубарус или кто-то из его
гостей.
– Вот и вы, коллега!
– приветствовал его Тубарус.
– Вы помнится, о чем-то
хотели меня спросить?
– Профессор, меня сильно заинтересовало ваше упоминание о том, что
Харагус занимался не только оборотнями, но и исследованием свойств кэлура. Вы
не знакомы с его исследованиями по Путайсу и Суфантайсу?
– решил действовать
напрямик Корин.
– Меня признаться уже в те годы мало интересовали исследования кэлура, ради которых собственно Харагус и приехал на острова. Оборотнями он занялся
значительно позже. Их способности к превращениям, по его мнению, были как-то
связаны с кэлуром. Но вот как именно, он мне не объяснял, а я особо его и не
спрашивал. Но ваш вопрос, коллега, заставил меня кое-что вспомнить. Сам я не
раз бывал в тех краях, но только мельком: там особо не разгуляешься. На
Путайсе полно драконов, на Суфантайсе - змей, к центру островов не пролезть: непроходимые джунгли - все население живет на побережье. С этими островами, по мнению Димита, связано что-то весьма древнее и таинственное. Его дневников
с заметками по этим островам я не видел, но отчетливо помню, что с ними
связана очень неприятная и некрасивая история. В свое время Харагус даже
подозревал Акифойюса, в хищении каких-то его записей, связанных с островами.
Я убеждал его, что это глупо, но он никак не мог отказаться от своих мыслей, хотя это совершенно нелепо. Зачем Асмату это нужно? Ведь Акифойюс уже тогда
возглавлял кафедру “Магические растения и снадобья”, а Харагус - выпускник
именно этой кафедры. Акифойюс навещал меня примерно в тоже время, что и
Димит. Дело в том, что только я и Акифойюс знали о работах Димита по кэлуру: Харагус давал ему свои заметки на рецензию. Сейчас я, конечно, точно не
вспомню, но, по-моему, исчезли записи именно по Путайсу и Суфантайсу.
– А что в них могло быть?
– в упор смотрел на профессора заинтригованный
магистрант. Дело становилось все запутанней и запутанней.
– Но, дорогой коллега, это же совсем не моя тематика. Я по образованию
маг-геолог, астролог и астроном, хотя, конечно, занимаюсь не только этим. Но
близко сталкиваться с магическими растениями мне самому почти не приходилось.
Правда, смутно помню, что Димит исследовал влияние магических растений на