Тролль
Шрифт:
Я смотрю на кровать, на черное призрачное существо, которое одновременно и беспокойно, и утомлено, и, конечно, мучительно голодно. Я не могу выпустить его на улицу. Там его ожидают бездельники в обитых железом ботинках, которые получают удовольствие, обливая животных бензином, сбрасывая кошек с крыш многоэтажных домов и избивая людей. А если я кому-нибудь о нем расскажу, я наверняка его потеряю.
Запах можжевельника щекочет мне ноздри. Его сородичи бросили его. Он был для них лишней обузой, бременем. Они бросили худое, невесомое, гибкое существо, которое можно было бы увековечить в черном мраморе.
Я возвращаюсь на проклятую научную стезю, на электронную скоростную трассу. Асфальтированные дороги разбегаются во все стороны, но ни одна не ведет туда, куда требуется: в лес.
Я захожу на сайт «Калевала» и жду некоторое время, пока программа
Я рассчитывать могла бы на места получше этих, на подворья и пошире, на покои попросторней, на супруга и получше, на героя и покраше. Мне же увалень достался, навязался недотепа: статью ворону подобен, длинным носом схож с вороной, ртом своим похож на волка, на медведя — всем обличьем. [4]
Вот и все упоминания о злых духах. Я и не надеялся найти в «Калевале» совет по кормлению троллей, но четырехстопный хорей меня очень увлек. Еще о тролле поет Вяйнямейнен в сопровождении кантеле:
4
Пер. с финского Э. Киуру и А. Мишина.
Не было такой зверюшки среди всех четвероногих, среди скачущих по лесу, чтобы слушать не явилась, не пришла дивиться чуду. Белки быстрые примчались, с ветки прыгая на ветку, горностаи прибежали, примостились на ограде. Лоси по борам скакали, в рощах радовались рыси. Волк проснулся на болоте, леший вылез из-за камня, встал медведь на боровике, вышел из берлоги хвойной, из елового жилища. [5]
Пожалуй, хватит с меня «Калевалы». Я нахожу сведения в разных других источниках: в биологии, мифологии, в сказках и легендах. Сотни, если не тысячи упоминаний. Но ничего конкретного. Искать надо где-то в другом месте.
5
Пер. с финского Э. Киуру и А. Мишина.
Я уже несколько раз выходил из дому, а по возвращении каждый раз видел, что зверь лежит на кровати, не меняя позы. Видимо, у него нет сил даже приподнять голову.
УРЬЕ КОККО. ПЕССИ И ИЛЛЮ. 1944
«Ах», — сказала лампочка и с удивлением посмотрела вниз. Она увидела там крошечное человекообразное существо, покрытое густой коричневой шерстью. На ушах торчат кисточки, как у белки, хвостик маленький и веселый, как у зайца. Радостными дружелюбными глазами зверек глядит вверх на лампочку. Глаза, правда, кажутся слишком маленькими, но, может быть, виной тому чересчур крупный нос и такой же большой рот, который растягивается в радостной улыбке, обнажая ряд белых, как бусины красивых зубов. Руки и ноги тоже велики несоразмерно телу, а шерсть спутанная, с макушки на затылок свешиваются длинные пряди. Ясно, что это существо — проснувшийся после зимней спячки маленький лесной тролль, он, скорее всего, не имеет ничего общего с теми большими хищными животными, которые летом рыщут в поисках добычи по скалам Лапландии (а если он и родственник им, то, во всяком случае, очень дальний). Гораздо больше он напоминает гнома — маленькое и дружелюбное сказочное существо.
АНГЕЛ
Откладываю детскую книжку в читальном зале библиотеки. Судя по иллюстрациям, Урье Кокко никогда не видел настоящего тролля даже на фотографии. Но это не удивительно. Передо мной на столе — стопка книг, раскрытых на слове ТРОЛЛЬ, и я уже знаю, что встречи с троллями случались крайне редко, а фотографии их делались еще реже, пока в 70-е годы в моду не вошли папарацци, скрытые камеры и неделями подкарауливающие свою жертву фотографы. На троллей в прежние времена не охотились, поскольку их мясо несъедобно и отвратительно пахнет. Шкуру тролля можно было продать, в осенние периоды русские пытались ставить на этого зверя капканы, но выгоды не получали. Тролли попадались в капкан очень редко, а охотиться на них с ружьями было почти невозможно, поскольку они передвигались только по ночам и притом с удивительной скоростью. Для охоты на них
Искать тролля в зимней пещере, чтобы обложить, как медведя, тоже было бессмысленно, потому что тролль выбирает для зимовки неприступные скалы, в которых трудно обнаружить хотя бы щель, через которую проходит воздух. Кроме всего прочего, охота на троллей только провоцировала их к тому, что они начинали соперничать с людьми, пытаясь утвердить собственную власть в охотничьих угодьях. В зимнее время они совсем выбывали из игры, а летом больше интересовались леммингами, чем оленями. В течение нескольких лет за убийство тролля выплачивалась премия, поскольку лопари плакались, что росомахи и стаало бесчинствуют в оленьих стадах, принося больше убытков, чем налоговая инспекция. Но потом в дело вмешались защитники природы и прав животных.
Я все глубже погружаюсь в научные исследования. Некоторые ганзейские купцы торговали шкурой троллей — таким же редким, дорогим и мифическим предметом, как мумифицированные русалки и единороги. В самом начале XX века русским удалось поймать в капкан нескольких троллей. Содранная с большого зверя абсолютно черная шкура выглядела замечательно. На дачах некоторых членов Политбюро стену гостиной украшала шкура с головой тролля.
Перечитываю описание троллей у Кокко. Если не брать во внимание пропорции, неточностей не так уж и много. Правда, шерсть не коричневая, она, в сущности, совсем черная, на ушах кисточек нет, а «веселый хвостик» (ох, как все преуменьшено) — просто змея с кисточкой, которая то взмывает, как плетка, то дрожит, как антенна. Нос кажется крупным, наверное, только тогда, когда лицо звереет и превращается в морду; рот вообще не слишком велик. Когда он «растягивается в радостной улыбке», действительно обнажаются ряды снежно-белых зубов, но при всей своей красоте они острые, как зубья пилы, а клыки подобны турецким кинжалам. Руки — передние лапы — и ноги и в самом деле велики несоразмерно туловищу, они напоминают лапы рыси. Шерсть кажется спутанной, а с макушки спадает не прядь, а громадная черная грива, глядя на которую можно подумать, что в лесу живет тот самый стилист, который создал имидж Тины Тернер.
Я продолжаю листать книжку «Песси и Иллю». Животные и растения мирно беседуют друг с другом, потом появляется приторное изображение маленькой девочки с большими голубыми, удивительно яркими глазами и светлыми вьющимися волосами, которые напоминают белое облако в погожий день. Эльф.
Тролль и эльф представляются друг другу, это Песси и Иллю, как нетрудно было догадаться по названию книги. Один из них пессимист, другой живет в стране иллюзий. Имена обоих сокращены, оба малы ростом, поэтому Иллю объясняет, что они товарищи по судьбе.
Я закрываю книгу. В голове у меня целый рой мыслей.
Кто он для меня?
Случайный пациент, вроде птички, сломавшей крыло? Экзотический любимый зверек? Или задержавшийся в доме несколько странный, но от этого не менее приятный гость, который в один прекрасный день уйдет, потому что так ему захочется?
Или кто?
Я задаю себе вопросы, но отвечать не тороплюсь.
Вместо этого протягиваю руку и хватаюсь за следующую книгу.
БРЮС ЧЕТВИН.
НЕВИДИМЫЕ ПУТИ.
ПЕР. НА ФИНСК. ЛЕНЫ ТАММИНЕН. 1987
Предки людей, как правило, были активными изобретательными существами, они легко приспосабливались к изменениям окружающей среды, которые не вызывали коренных мутаций. К заметным изменениям могло привести только какое-то сильное внешнее воздействие.
Со времен миоцена произошло, в сущности, только два значительных «шага вперед», отделенных друг от друга четырьмя миллионами лет: первый связывают с появлением австралопитека, второй — с появлением человека.
1. Строение тела и ног изменилось таким образом, что лесная обезьяна, передвигавшаяся на четырех конечностях, превратилась в прямоходящее существо: четырехногое стало двуногим, передние конечности перестали обслуживать движение и освободились для других дел.
2. Объем мозга быстро увеличился.