Тролли в городе
Шрифт:
И еще он был щедрым – так и сыпал подарками.
Купит пять корзин яблок и три корзины тут же раздаст. Особенно нравилось ему раздавать яблоки девушкам – уж больно забавно хрустели фрукты у них на зубах. И особенно он ценил таких, которые умели сразу откусывать половину яблока и потом съедать не раскрывая рта.
Или купит Бырохх пять кувшинов браги и три тотчас же выпьет со случайными знакомцами.
Особенно ему нравилось пить брагу со стариками, потому что они очень смешно пьянели и начинали рассказывать всякие истории, по большей части страшно лживые, и это Бырохха чрезвычайно радовало.
А вот, к примеру, купит Бырохх
Вот так забавлялся Бырохх, и Нуххар, наблюдая за ним, сразу же понял о нем две вещи.
Во-первых, он понял, что Бырохх сказочно богат, и что богатство свалилось на Бырохха недавно, и что Бырохху не пришлось ради этого сильно трудиться.
Во-вторых, он понял, что у Бырохха есть что-то за душой, кроме богатства, и это «что-то» представляет собой некую тайну, разгадав которую, можно подобраться и ко всему остальному.
И очень захотелось Нуххару взять Бырохха за горло и выведать все его секреты.
Поэтому одноглазый тролль стал ходить за троллем-весельчаком след в след, стараясь ничего не пропускать и видеть даже то, чего не замечают другие. И скоро он заметил, что Бырохх не сам носит свои тяжелые корзины с покупками, а делают это за него какие-то таинственные существа. Прислужники Бырохха оставались невидимками, и можно было разглядеть только их руки. Весьма трудолюбивые и сильные руки, всегда наготове, чтобы помочь, поднять, поддержать, ухватить, оттолкнуть, приласкать, подобрать, дать тычка, откупорить, развязать, уложить, накрыть, завернуть и тому подобное.
Стоит ли говорить о том, что Нуххара весьма заинтересовали эти загадочные слуги, и стал одноглазый тролль соображать и прикидывать про себя: а нельзя ли ему каким-нибудь хитрым способом заполучить этих слуг себе. Для начала он решил сойтись с Быроххом поближе и выведать у него как можно больше его секретов. Поэтому он с Быроххом познакомился.
– Не дашь ли ты мне выпить? – спросил Нуххар, как будто случайно столкнувшись с Быроххом на рыночной площади. – Как я погляжу, многих ты угощаешь, так не угостишь ли и меня? Характер у меня веселый, а если я выпью, то начинаю рассказывать разные смешные истории о моих зверях, особенно о Домашнем.
Бырохх сразу же пленился возможностью послушать истории и простодушно налил Нуххару целую кружку отменной браги. Нуххар выпил и сказал:
– Хороша твоя брага! Пожалуй, сохраню ее вкус во рту подольше и пока помолчу, а лучше съем что-нибудь горькое. – С этими словами он вытащил из-за пазухи сверток, а в свертке оказалась большая горсть лесных орехов. И давай он эти орехи разгрызать. Скорлупу Нуххар бросал прочь, а ядра засовывал себе за щеку, чтобы они пропитывались запахом чудесной браги.
Когда Бырохх увидел, как Нуххар грызет орехи, он даже в лице переменился. Нуххар, разумеется, это сразу приметил и подумал: «Ага». Потому что он догадался о том, что главная тайна Бырохха каким-то образом связана с ореховой скорлупой. «Ага, – подумал хитрый одноглазый тролль Нуххар, – почему-то ему сильно не нравится, что я так обхожусь с этими лесными орехами…» Вслух же он сказал:
– Должно быть, тебя раздражает хруст, с которым я грызу орехи, ну так извини меня. Если хочешь, я выброшу все эти
– Отчего же не вспомнить! – ответил Бырохх. – Напротив, мне очень приятно бывает вспомнить об орехах, потому что не будь на свете орехов, я не одолел бы королеву фэйри Скельдвеа и не завладел бы всеми ее богатствами и слугами.
И он, разгоряченный выпитым, съеденным и раздаренным, тотчас же поведал случайному собеседнику всю свою историю: как он повстречал Скельдвеа, как пировал в ее подземном чертоге и, наконец, как перехитрил ее и спрятал в орехе.
– Она теперь всегда со мной, и притом ближе, чем на два шага, – посмеиваясь, заключил Бырохх. – Так что все условия договора строго соблюдаются. А уж нравится это ей или нет – интересует меня еле-еле, а может быть, и вовсе не интересует.
Нуххар все это выслушал чрезвычайно внимательно, покивал, посмеялся, похлопал Бырохха по плечу и ушел пошатываясь, но на самом деле почти совершенно трезвый.
Той же ночью к гостинице, где остановился на ночь Бырохх, постоялец богатый и беспечный, явилась фэйри. Ее никто не видел, кроме двух деревенских пьяниц, которые шатались по улице и пуще чумы, от которой по всей шкуре идут гнойные прыщи и клочьями выпадает шерсть, боялись фэйри. Хорошенькое дело! Поцелуешь женщину – и очнешься спустя триста лет, когда во всех лавках кредиты тебе уже закрыты и ни в одной питейной не помнят ни имени твоего, ни лица, не говоря уж о репутации!
Поэтому-то пьяницы и шарахнулись от фэйри и даже и не вздумали приставать к ней.
Она же остановилась под окном гостиницы, так, чтобы ее хорошо было видно при свете факела, горевшего всю ночь. И скоро уже она почувствовала, как ее обступают незримые существа. Они толпились неподалеку, не решаясь прикоснуться к ее одежде или хотя бы к ее обуви. Их руки то высовывались из воздуха, то боязливо прятались обратно, в тень невидимости. Эти руки подрагивали, и трепетали, и шевелили пальцами, и тянулись, и отдергивались, как будто обжегшись.
По всем этим признакам фэйри поняла, что обладатели рук испытывают восторг и ужас, и тихо засмеялась:
– Не нужно меня бояться! Подойдите, приблизьтесь. Можете дотронуться до моих волос или до моей щеки, но не забывайте о том, кто вы и кто я.
Они тотчас же воспользовались ее милостивым разрешением и принялись гладить ее по щекам, по вискам, по волосам, по шее, по плечам и по коленям.
– Я фэйри, – тихо шептала незнакомка, и руки похлопывали ее в знак согласия и полного доверия. – Я принцесса фэйри, младшая сестра Скельдвеа, та, что пропала много лет назад. Скельдвеа была злой и суровой, она была коварной и властолюбивой, но я совсем на нее не похожа. Я – веселая и добрая, я люблю троллей и людей, я не бываю суровой со слугами и всегда позволяю к себе прикасаться. – Тут она хихикнула, и воздух огласился едва слышными смешками. – Меня зовут Фреавеа, – продолжала принцесса фэйри. – Как видите, у меня красивые волосы, – по правде сказать, не так-то просто их причесывать, когда у тебя нет прислуги. У меня шелковое платье, и честно говоря, не так-то просто его надевать, когда никто тебе не помогает со всеми этими крючками и завязками. И ноги у меня очень хороши, а на ногах – сапожки из самой лучшей кожи, украшенной золотым тиснением. Но если уж во всем признаваться искренне, тяжко мне приходится, когда я начинаю просовывать шнурки во все эти бесконечные дырочки, чтобы получше затянуть сапоги.