Трон Люцифера
Шрифт:
Щеголяя нацистскими эмблемами «агрессии и силы», дьявол ом аны наряду с восхвалением своего кумира повсюду, где только могут, сеют плевелы классовой и расовой ненависти. Как это было уже множество раз в далеком и близком прошлом, вокруг Ла Вея складывается уголовно-мистическая легенда. Его тщатся изобразить новоявленным пророком, «сверхчеловеком», воплощенным демоном. Когда в автомобильной аварии погибла вместе с любовником гордость сатанистской церкви эстрадная дива Джин Мэнсфилд, кто-то распустил слух, что дьявольский жрец предостерег ее об этом еще за неделю. Возможно, это и так, хотя репортеры, поспешившие раздуть столь куцую сенсацию, не исключали и личной причастности фюрера сатанистов, которых красотка Джин покинула ради Сэма Броди.
Верховный
«Магические формулы» и всякого рода бредовые идейки, изрядно пропахшие нафталином, время от времени вытряхивает на белый свет новоявленный духовидец или политический демагог.
Считающий себя, как и всякий фашист, суперменом, Ла Вей, безусловно, был уязвлен этой изменой. Авария дала ему прекрасный повод для рекламных дефиниций о вине и воздаянии.
В прошлом полицейский фотограф, а затем укротитель львов, он «обогатил» деятельность сатанистов своим знанием и жизни, и смерти. Не только с рядовыми сектантами, но и с членами «совета девяти», в котором первенствует, Ла Вей ведет себя, как на арене с хищниками, явно предпочитая магическому мечу плетку и бич. Храм, в котором, как в криминалистическом музее, расставлены витрины с высушенными мумиями и всякого рода костями, декорирован в черный и красный цвет. Примерно так были обставлены «адские трюки» в шапито тридцатых-сороковых годов.
Дочь Ла Вея Карла тоже пошла по стезе отца. Эффектные кладбищенские номера и фотогеничное личико быстро выдвинули ее в первые ряды «жриц ада» — всякая власть, основанная на иерархических принципах, стремится стать наследственной, особенно преступная власть. «Есть идеи, — писал в 1913 году. П. Д. Успенский, ближайший ученик вновь популярного на Западе мистика Георгия Гюрджиева, — которые затрагивают все самые интимные уголки нашей души и, раз затронув, навсегда оставляют в них след. И при этом если идея была взята неправильно, то и след остается неправильный, сбивающий с прямого пути, отравляющий жизнь… Так именно действует неправильно воспринятая идея «сверхчеловека». Ни сам Успенский, ни Гюрджиев, ни Рудольф Штейнер не были фашистами (последний даже из-за нападок фашиствующих хулиганов покинул Германию). Фридрих Ницше, провозгласивший устами своего Заратуштры, что «бог умер», и которого гитлеровцы записали в свои учителя, тоже был далек от расистских бредней. Но мир слишком дорогой ценой заплатил за попытку реализовать оккультное в конечном счете учение о «сверхчеловеке». Идеи, как известно, живут независимо от их творцов. Об этом, кстати, прекрасно знал хотя бы тот же Штейнер, написавший в своей «Мистике» следующие слова: «Есть магические формулы, которые на протяжении столетий истории духа продолжают действовать неизменно, как новые». В бескрайней шеренге лжепророков, стремившихся отвлечь людей от реальных противоречий, суля им воздаяние в потустороннем мире, ни Гюрджиев, ни Штейнер не были первыми. Но и стать последними не дозволила судьба. «Магические формулы» и всякого рода бредовые идейки, изрядно пропахшие нафталином, время от времени вытряхивает на белый свет новоявленный духовидец или политический демагог.
Ведовской балаганчик
Природа — некий храм, где от живых колонн
Обрывки смутных фраз исходят временами.
Как в чаще символов, мы бродим в этом храме,
И взглядом родственным глядит на смертных он.
Подобно голосам на дальнем расстоянье,
Когда их смутный хор един, как тьма и свет,
Перекликаются звук, запах, форма, цвет,
Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.
В
«Хотите стать волшебником?» — заманчиво вопрошал набранный жирными готическими литерами заголовок. Желающим предлагалось ответить на 20 вопросов:
1. Обладаете ли вы счастливым очарованием, удачливостью?
2. Имели ли вы видения прошлых жизней, чувствовали когда-нибудь, что с вами это уже было?
3. Верите ли в силу вашего желания?
4. Являетесь ли ярко выраженной магической личностью?
5. Имели ли опыт прямого использования вашей психической силы? (Например, смогли заставить кого-нибудь сказать или сделать то, что вам хотелось.)
6. Верите ли в слова, наделенные мощью?
7. Верите ли в силу внушения?
8. Тянуло ли вас к оккультным наукам? (Возможно, ощущение жгучей привлекательности этого.)
9. Где вы заразились интересом к оккультизму?
10. Волшебство — древняя религия земли. Цените ли вы это?
11. Ощущаете ли производимый вами эффект?
12. «Суеверны» ли вы в таких вещах и умеете ли управлять ими?
13. Привлекает ли вас использование трав для приготовления пищи и лекарств древней медицины?
14. Оказывают ли на вас воздействие определенные места?
15. Волшебники творят волхвования голыми. Чувствуете ли вы себя достаточно естественно и удобно без одежды?
16. Верите ли в перерождение?
17. Есть ли у вас тайное имя, которым зовете себя, и хотите ли иметь его?
18. Говорите ли вы с растениями, с вашей кошкой и собакой и верите ли в то, что они и прочие вещи в вашем доме обладают личностью, индивидуальностью?
19. Верите ли в группу людей, могущих совместно концентрировать мощь психических сил?
20. Хотите, чтобы другие относились к вам как к волшебнику?
Я не знаю, как и с помощью какого компьютера обрабатываются такие листки. Но анкета составлена со знанием дела и с тонким пониманием человеческой психологии. Уверен, что тщательный анализ ее сослужит добрую службу научному атеизму, одной из главных задач которого является проникновение в сущность религиозного, оккультного в данном случае, сознания. Его природа не изменилась за прошедшие тысячелетия, как не изменилась в своей основе и сама магия.
«В новейшей мистике нет принципиально ничего нового, — пишет М. И. Шахнович в книге «Современная мистика в свете науки».-Под видом «новой науки» оккультисты предлагают старую лженауку — эту гальванизацию, казалось бы, давно похороненного трупа. Термин «философия оккультизма» впервые употребил советник короля Карля Пятого Агриппа Неттесгеймский, который в XVI веке стремился придать магии вид естественной науки».
На протяжении всего повествования мы были свидетелями преемственности основополагающих идей и принципов оккультизма. Такая же преемственность легко прослеживается и в ритуальной магии.
В изданной в 1801 году книге французского мистика Франсуа Барре «Маг или небесный мудрец» был обобщен весь опыт предшествующих веков: «Ключ Соломона» и «Книга истинной черной магии», системы Парацельса и Джона Ди, исконные народные суеверия. Барре оказал неизгладимое влияние на Элиафаса Леви, который уже в свой черед систематизировал оккультное наследие, елико возможно осовременил его, придав некую наукообразность (Догмат и ритуал высшей магии, 1856).
Мистическая воля теурга для Леви не столько абстрактное начало, сколько вполне материальная сила, «как пар или струя гальванизма». Это не оригинальная концепция, ее проповедовали еще месмеристы, видя в баке с отводами конденсатор магической мощи. «Краеугольный камень магии есть глубокое практическое знание магнетизма и электричества», — напишет потом Блават-ская в «Разоблаченной Изиде». Оккультизм из кожи вон лез, чтобы не отстать от науки, но грош цена этим тщетным стремлениям, ибо понимание Блаватской природы электромагнитных явлений было под стать «лейкоцитам» Папюса.