Трон тени
Шрифт:
— Нет! — закричал Маркус. — Элли, не надо! Стой…
Девочка не послушалась — или просто не могла его услышать, ведь на самом деле его здесь не было. Она забралась в гардероб и захлопнула за собой дверцу, наивно прячась от огня и удушливого дыма. Маркус пересек комнату — на это ушла, казалось, целая вечность, ковер лип к ногам, как тянучка, — и схватился за ручку дверцы. Дернул — и почувствовал сопротивление изнутри. Тогда он как следует уперся ногами и рванул ручку к себе, всем весом откинувшись назад.
Внезапно дверца подалась, и Маркус, не удержавшись на ногах, повалился навзничь. Теперь огонь окружал его со всех сторон, набивные мишки и зайцы пылали, словно
Внутри был один только пепел. Черный, мельчайший, как пыль, он тек меж пальцев и полосами оседал на лице.
Долгое время Маркус лишь неотрывно смотрел на горку пепла, отрешенно слушая неистовый рев огня и треск рушащихся балок. Наконец он поднялся и побрел назад к лестнице. Путь, который еще недавно занял у него целую вечность, сейчас промелькнул мгновенно. Шаг, второй — и вот он уже в прихожей, объятой пламенем, смотрит в темноту за прямоугольником входной двери.
Там стоит человек. Лицо его, как и все другие лица, скрыто тенью, но на плечах его — длинная тяжелая шинель, и черные кожаные полы хлопают на ветру, точно крылья.
Конкордат.
Маркус открыл глаза. Он сидел, забившись в угол, в кромешной темноте, под ним каменные плиты пола, позади него — каменные стены. И видел он лишь одно: вертикальную полоску бойницы, узкий блик рассеянного звездного света.
Он никак не мог вдохнуть полной грудью, словно получил увесистым кулаком под дых. То же самое с ним было восемнадцать лет назад, в день, когда ему сообщили о пожаре.
«Никто не выжил».
И конечно же, самого Маркуса при этом не было. Сон — всего лишь сон, не более. Но эта фигура в длинной черной шинели…
Орланко.
Мысль, подспудно возникшая в подсознании, сама собою всплыла и обрела облик в его сне.
Пожар — дело рук Орланко.
У Маркуса не было никаких доказательств, ни единой улики, что можно было бы предъявить в суде, но преступный почерк был ему знаком по документам из жандармского архива, и он приводил именно к такому и никакому иному выводу. Конечно, вице–капитана мог вынудить к содействию какой–нибудь влиятельный граф, главарь преступного мира или даже иностранный шпион, но до сих пор Маркус не обнаружил ни единого свидетельства того, что таинственный «друг» Гифорта когда–либо требовал от пего сделать что–нибудь значительное. Так, время от времени потерять в ворохе бумаг неугодное донесение или затянуть следствие, пока дело не забудется вовсе. Всякий раз, когда Конкордату было нужно от чего–то избавиться.
Насколько Маркус знал, его родители никогда не занимались политикой, не совершали ничего, что могло бы вызвать гнев Последнего Герцога. Впрочем, по слухам, неизменно сопровождавшим деяния Орланко, это и не имело особого значения. Люди, как гласила молва, исчезали из–за того, что были конкурентами борелгайских дельцов, союзников Орланко, владели слишком большим количеством облигаций Короны или просто случайно увидели то, что не подлежало огласке.
«Да что же такое они могли увидеть?..»
Глухая, обжигающая ярость всколыхнулась в нем.
«Какая нелепость! Неужели мне стало бы легче от того, что у Орланко была веская причина от них избавиться?»
И все же при одной только мысли о том, как Последний Герцог походя, по пустячному поводу губит человеческие жизни, Маркусу отчаянно хотелось стиснуть кулаки и проломить стену.
Вот эту стылую, непрошибаемую стену. Ярость угасла бесследно, и на смену ей пришла вспышка отчаяния.
Спина немилосердно
Маркус тяжело вздохнул.
«За что мне это? Неужели я такой бестолковый командир, что собственным подчиненным приходится держать меня под арестом?»
Он вспомнил, как сидел в темной палатке под охраной подручных Адрехта. «Что ж, на этот раз меня по крайней мере не связали».
Маркус отошел как можно дальше от места, где сидел, помочился и торопливо, стараясь не замечать вони, вернулся назад. Глаза уже привыкали к темноте, и через бойницу виднелось слабое свечение. Приникнув к ней, Маркус разглядел узкий клочок реки и смутные очертания Северного берега вдалеке. В озаренном звездами небе высились причудливой формы шпили и башенки — квартал, называемый Сказочными Замками, где особняки знати состязались друг с другом в нарядности и непрактичности постройки. Нынешней ночью в них светились всего два–три окна, и Маркус мог лишь гадать, сколько аристократов из осторожности (которая, как известно, считается лучшей частью доблести) поспешило удалиться в загородные владения.
Он как раз прикидывал, сумеет ли при необходимости мочиться через бойницу, когда скудный вид на реку перекрыла тень. Черным крылом мелькнул край просторного длинного плаща — и снаружи к бойнице приникло чье–то лицо, верней, часть лица, почти неразличимого в темноте. Маркус невольно попятился, но тут же остановился, мысленно обозвав себя дураком.
— Капитан Д’Ивуар! — окликнул женский голос. — Это вы?
Маркус не видел смысла отрицать очевидное.
— Да, это я. Откуда вы…
Он осекся и помотал головой. Кем бы ни была его неведомая собеседница, сейчас она, цепляясь за голые камни, висит в полусотне футов над острыми скалами в основании крепостной стены. Маркус решительно не представлял, что говорить женщине, оказавшейся в таком положении.
Я хотела поговорить с вами, но капитан Росс явно не желает этого допустить.
— Что ж, — он обвел жестом пустую комнату, — я чертовски занят, но так уж и быть, постараюсь выкроить для вас время. Кто вы такая?
— Называйте меня Розой, если это вас устроит.
— Стало быть, Роза. И о чем же вы хотели со мной поговорить?
— Я слыхала, — сказала Роза, — что капитан Росс посадил вас под арест, потому что вы собирались сдать крепость. Это правда?
Маркус пожал плечами.
— Я хотел заключить соглашение.
— Почему?
— Я присягал защищать короля и народ Вордана, — ответил Маркус. — И не захотел во благо Последнего Герцога стрелять картечью по толпе граждан Вордана.
— Верно ли в таком случае будет сказать, что вы не сторонник Орланко?
Маркус развел руками:
— Как видите, я заперт здесь.
Роза молчала, явно обдумывая его слова. Маркус поежился и украдкой ущипнул себя за локоть, желая наверняка убедиться, что это не сон.
— Росс не сказал вашим людям, что вы арестованы, — наконец проговорила она. — Как полагаете, узнай они об этом, попытались бы вас освободить?