Трон в конце туннеля (часть 1)

Светлая Дарья

Замок, ныне пустующий, полный призраков прошлого, потерявший последнего хозяина, поражал точно в сердце горечью своей печали, разлитой, казалось, в самом душном и влажном воздухе. «Вот он, символ одиночества — тонкие, когда-то белые, а ныне серые занавеси, спускающиеся до пола, гулкие шаги по пыльному паркету бального зала, зияющего своей пустотой, как зияет тьма в глазницах смерти, здесь теперь танцуют не парами, но порознь лишь тени нескольких деревьев, чьи длинные голые ветви высятся за окнами…» — подумалось мне.

И тут я содрогнулась…

на миг показалось, что я вижу все еще родной для меня Ат-Дишан в таком же запустении. Замерла, зажмурилась и тряхнула волосами, пытаясь развеять видение. Усилием воли, выбросив эти мысли из головы, двинулась дальше вдвое быстрее. Стараясь меньше смотреть по сторонам, чтобы избежать губительного влияния атмосферы, все еще носящего на себе следы проклятия замка. За два века злые чары успели пропитать собой насквозь эти стены и эти земли. Не скоро еще здесь все будет как прежде… возможно даже никогда.

Нашла лестницу, ведущую в центральную, самую высокую башню. Когда поднималась, мимо пронесся сквознячок, который становился все сильнее.

В какой-то момент замерла, забыв о том, что нужно дышать: впереди шевелилось что-то белое. Заставила себя сделать еще несколько шагов вперед и с облегчением выдохнула: то ветер врывался в узкое окно и трепал занавеску, а на ступенях винтовой лестницы белел, налетевший снаружи снег.

Лестница кончалась небольшой площадкой с перилами и единственной дверью, в которой красовалась обширная дыра. Процарапанная? Прогрызенная? Пробитая? Если меня спросили, затруднилась бы с ответом. Просунув руку в дыру, нащупала и повернула несколько замков, затем толкнула дверь — та не открылась. Тогда пролезла внутрь и, повесив факел на стену, чтобы освободить руки, сняла еще и тяжелый засов.

Башня явно не использовалась хозяевами замка, до того как Лиридий решил укрыться здесь. Об этом говорило, почти полное отсутствие мебели, за исключением самого необходимого.

У дальней стены, стояла узкая кровать, в камине белел пепел. Несколько обугленных с одного конца поленьев валялось на полу — похоже, граф пытался защититься огнем. В углу стоял небольшой стол, под ним пара ящиков, по-видимому, с каким-то провиантом

Рядом стул с высокой спинкой, на которую весьма небрежно брошен пурпурный плащ. Точно такой, а возможно даже тот самый, в котором Лиридий позировал, для огромной картины, висящей в библиотеке.

А у окна лежал и сам граф Вардесан.

Этого тела время не коснулось совсем, казалось, оно едва успело остыть. И даже кровь на полу рядом с ним не высохла, а лишь слегка потемнела, до сих пор влажно поблескивая.

Дотронулась до холодной руки и поняла, что трупного окоченения и в помине нет. Глаза графа были открыты и пусть в них не было того блеска, что дарует сама жизнь, цвет этих глаз очередной раз заставил меня зачарованно застыть. Наверное, прошло несколько минут, прежде чем смогла дрожащей рукой закрыть эти дивные очи.

Судя по всему, время в этом месте все же постепенно

вступало в свои права. И до того как тело все же окоченеет, не мешало бы придать ему подобающее положение. Что я и сделала, стараясь не смотреть на множественные рваные раны.

В руки графу вложила валявшийся рядом серебряный меч, предварительно вытерев кровь на лезвии одеялом с кровати. Вспомнив о плаще самого графа, сняла его со спинки стула, собираясь накрыть им тело.

Когда встряхнула плащ, чтобы очистить его от пыли, изящная застежка в виде двойной цепи меж двух серебряных перьев, крепко прицепилась к моему рукаву. Попыталась ее отцепить, но добилась лишь того, что та отцепилась только от плаща, который скользнул на пол. Отодрав, наконец, от себя капризную вещицу, хотела вернуть ее на законное место, но меня остановил голос, раздавшийся за спиной:

— Ты не поняла. Он говорит — это подарок.

Резко обернулась, выронив от неожиданности застежку — та коротко звякнула о пол. Жрец лениво отлепился от косяка и, на ходу вкладывая в ножны меч, на который доселе опирался, подошел ко мне. Нагнувшись, поднял с пола сверкающую серебром и изумрудами застежку и протянул мне.

— Возьми ее, это не опасно. Он не желает тебе зла — помолчав с пару секунд, он добавил — Он говорит, что эта вещь будет напоминать тебе о нем, и о том как он тебе благодарен.

Я приняла дар и, разместив в одном из своих карманов, спросила:

— Он говорит с тобой сейчас?

— Скорее знает, что я способен услышать и передать тебе его слова, чем и пользуется.

— Ты способен слышать его, а я нет. Почему?

— А кто из нас двоих жрец храма?

— Действительно. Как ты нашел меня?

— Глупый вопрос — по следам на толстенном слое пыли. Граф просил тебя похоронить его?

— Да. Он приснился мне…

— … и довел до слез.

— Неужели?

— Твоя подушка была мокрой, когда я вошел.

— И все-то ты замечаешь… — буркнула я.

— За этим я и здесь — работа такая, все замечать. И довольно необычные магические возмущения вокруг твоей кровати я тоже заметил. Тебе снилось еще что-то кроме него?

— Это допрос?

— Нет, но это важно для твоей безопасности.

— «Что-то кроме него» мне действительно снилось, но это «что-то» настолько странное, что не хочу об этом говорить.

— Хорошо, спрошу по-другому: он не просил тебя остаться с ним, в том месте, где он тебе приснился?

— Нет, скорее напротив.

— Хм… посмотри-ка на меня… нет, не врешь. Значит, он действительно отпустил тебя. Что ж, весьма и весьма благородно с его стороны.

— В чем дело?

— Дело в том, что тебе грозила серьезная опасность во сне. Ты могла не проснуться сегодня или в следующую ночь. Если бы он уговорил тебя, твою душу, остаться с ним или просто задержал бы на некоторое время в месте, где ты побывала.

— «Побывала»? Я не понимаю…

— Я тоже. Взгляни на свои руки.