Троны Хроноса

Смит Шервуд

Эсабиан что-то бормотал, и обрывки фраз, долетающие до ушей Барродаха, заставляли его ноги подгибаться от ужаса. Никогда еще он не слышал такой ярости в голосе Аватара, а то, что проделывал Эсабиан с дираж'у, было еще страшнее: двадцать лет обманутой страсти и желания сплелись в невероятной сложности узел.

Наконец, по прошествии времени, которое показалось измученному бори дольше вечности, они оказались у входа в урианский корабельный ангар. Там было пусто. Несколько кораблей, частично разобранных, торчали из стен, но тот, что был отмечен Аватаром, стоял нетронутый.

Эсабиан,

постояв какой-то миг неподвижно, обернулся к бори.

— Свяжись с альташем Джессерианом, — сказал он, кивнув на блокнот Барродаха. — Артелион должен быть уничтожен, дворец предан огню, а все живое — мечу. Пусть там не останется ничего: ни стены, ни живого существа, ни травинки.

Барродах уставился на него во все глаза. Аватар ведь знает, что блокнот разбит — в противном случае он велел бы своему секретарю связаться с Чар-Мелликатом. Он увидел свое отражение в черных, как смерть, глазах Аватара и содрогнулся от тошнотворного ужаса, поняв, что за этими глазами больше нет рассудка: только ярость и ненависть.

— Господин, — выдавил он из себя, боясь, что сейчас сильные руки Эсабиана растерзают его, как тех, кто пал жертвой огров, — я не могу. — Он поднял блокнот вверх дрожащей рукой. — Мой коммуникатор сломан.

Эсабиан поглядел на него без всякого выражения, словно речь шла о погоде, и пошел к урианскому кораблю.

Барродах не сразу нашел в себе силы двинуться с места. Ужас чуть не лишил разума и его: он не мог поверить, что Аватар в самом деле взойдет на инопланетный корабль.

Бори бросил тоскливый взгляд назад — но если он останется здесь один, то лишь примет долгую, позорную смерть от рук своих же подчиненных. С мучительной ясностью он понял, что ему больше нигде нет места; он — ничто, он создан из амбиций своего господина, ныне рухнувших вместе с разумом Аватара.

Со сдавленным рыданием он бросил бесполезный блокнот и поспешил за хозяином.

* * *

Эсабиан повернулся спиной к Барродаху. Слова секретаря не дошли до него, как не доходила никакая реальность за пределами его собственной воли. Но при виде урианских кораблей в его памяти всплыли слова: «Куда бы он отправился, если бы стартовал? К другому Пожирателю Солнц, возможно?»

Эсабиан прошел через ангар к кораблю, отмеченному его печатью. В нем раскрылась дверь — словно рот, движущийся обратно гипнотическому вращению корпуса. Лисантер сказал — это иллюзия. — А другой Пожиратель Солнц? Тоже иллюзия?

Нет. Не может быть. Двадцать лет его жизни противоречили этому. Да, здесь его ждет судьба — судьба, которая приведет к окончательному крушению Тысячи Солнц. Он не оставит невзорванным ни одного солнца, и гибель триллионов станет его приношением Долу.

Эсабиан шагнул вперед. Секретарь позади жалобно квакнул. Корабль принял его. Барродах тоже взобрался на борт, но Эсабиану не было до него дела. В его мозгу не осталось места ни для кого, кроме самого себя.

Дверь корабля закрылась, а его стенки вдруг стали совершенно прозрачными — только пол остался видимым.

Эсабиан снова принялся плести проклятия, узел за узлом, опутывая крепкой сетью всех своих врагов.

Корабль пришел в движение.

34

Лисантер

в который раз благословил Татриман за проделанную ею работу, руководствуясь своим блокнотом, пока еще связанным с компьютером станции. Благодаря ее программам он успешно избегал боев в коридорах даже при постоянном снижении компьютерной мощности.

Но внезапно путеводитель дал сбой, и Лисантер застучал по клавишам, перекачивая в блокнот остатки уходящей энергии. Приборы в Палате Хроноса теперь бесполезны — возможно, хотя бы в компьютерном зале он получит какой-то ключ к происходящему.

Он свернул в боковой коридор, и кто-то дернул его за рукав.

— Гностор, — сказала Дазариоль. За ней маячили бледные лица других техников, следовавших за ним от самого Тронного Зала. — Причальный отсек в той стороне.

— Я знаю, Дазариоль, но туда мы живыми не доберемся. Против бластеров тарканцев и десантников пропуска не помогут.

Больше протестов не последовало, и он привел их к компьютерному залу. Вся профессиональная черствость ученого, выработанная годами самоотречения, покинула его при виде бойни в коридоре. У него затряслись руки. А ведь это я сделал такое возможным — я дал должарианцам власть над этими чудовищными роботами. Неужели такова цена, которой расплачиваются за знание? — вопрошали, казалось, незрячие глаза мертвых.

Ступая по крови и скользким кускам тел, он заставил себя войти в пустой зал. Кого-то из бори стошнило, но он испытал слабое облегчение, увидев, что компьютерные блоки целы.

Подключив блокнот к своему пульту, он начал загрузку. Радуясь возможности заняться чистой наукой, он решал, какую информацию следует сохранить в первую очередь, и набивал карманы инфочипами. Его внимание привлекли показатели звездного монитора, и его кольнул страх при виде радиационных данных красного гиганта, спутника черной дыры. Пожиратель Солнц готовился оправдать свое название. Сколько времени у них еще в запасе?

И есть ли способ спастись? Лисантер занялся сканированием станции, пытаясь разобраться в происходящем. Те имиджеры, которые еще работали, показывали, что десантники теснят тарканцев, хотя те еще удерживают причальный отсек.

Сигнал пульта привлек его внимание к аномалии: в системе наблюдалось постороннее присутствие в количестве двух отдельных явлений. Одно из них захватило контроль над стазисными заслонками, другое пожирало компьютерные мощности, отданные под криптографию. Оба носили панархистские метки, и тот факт, что они больше не считали нужным скрываться, сказал Лисантеру больше, чем показали имиджеры.

Теперь он понял, почему десант так хорошо ориентируется: вирусы рассекретили гиперсвязь. Но это подсказало ему, куда следует отправиться.

Его взгляд остановило изображение из урианского ангара: Эсабиан стоял перед кораблем, носящим его печать. Миг спустя Аватар взошел на корабль, а его секретарь, с отчаянием оглянувшись назад, последовал за ним.

На глазах у потрясенного Лисантера корпус корабля вдруг сделался прозрачным. Он повис над центральным возвышением и медленно погрузился в открывшееся там отверстие.