Тропа барса
Шрифт:
Пока одно ясно как день: девчонка — единственное известное звено цепочки.
Поэтому ее нужно найти. Чего бы это ни стоило. И — как можно быстрее. Размножить фотографию, напрячь всех барменов, таксистов, «грачей», квартиросдатчиков, прирученных мусорков. Всех, кого возможно. И невозможно. Главное — найти девку быстрее. Чутье подсказывало, что в этом деле все решит время.
Автархан поднял трубку телефона и отдал необходимые распоряжения. Глянул на часы. Около двенадцати. Да, теперь все решит время. А время каждый выбирает сам.
Крас оказался дома
Мужчина замкнул за собой массивную, бронированную дверь, задвинул литой засов.
Прошел в кухню, вынул из холодильника початую бутылку коньяку, налил в граненый стаканчик, выпил, поморщился, повторил. Дождался, пока умиротворенное тепло разольется по телу… Сел в кресло, закурил. Почувствовал, как ласковая волна коснулась мозга, сглаживая очертания комнаты и расслабляя натянутые, будто тетива лука, нервы… Вот так, хорошо. Все хорошо. И будет очень хорошо.
Встал, пошел было в другую комнату, но задержался у зеркала. На него смотрел моложавый, крупный, хорошо одетый мужчина. Никакого шрама. Только если приглядеться, если очень приглядеться. Если знать. Он хотел уже отойти от зеркала, как вдруг вспомнилось из Андрея Белого: "Может быть, я и был красив…
Слишком. На грани безобразия. И это я уже… чувствовал… урод уже проглядывал сквозь красавца, истерически ломаясь и хихикая".
Черт! Забыть об этом! Забыть! Чертова девка! Мужчина представил ее снова, нагую, связанную, беззащитную… Нужно было… Нужно было еще там, в «Юбилейном», ее кончить и положить рядом с Диной! Тогда бы не было этого щемящего чувства, будто бы она располосовала ему лицо! Или такая, как она, жалкая, чувственная сучонка!
Все они суки, всех их надо лечить одним лекарством — плетью. И не ласковой, сплетенной из шелка веревочкой, которую так любят мазохистки, а настоящей плетью, нагайкой, разрывающей нежную девичью кожу, срывающей хлестким ударом куски плоти, красящей этих похотливых шлюх в цвет, который они так любят, — цвет крови… Черт!
Крас вернулся на кухню, взял бутылку, налил себе полный хрущевский, жадно заглотал, дергая кадыком, но остановился, не допив половину. Нет. Так нельзя.
Нужно «разобрать полеты». И еще — предстоял разговор с Лиром. Да. Это главное.
Разговор с Лиром. На него нужно настроиться.
А пока — дела текущие…
Крас прошел в другую комнату. Аппарат, стоявший под столом, был довольно компактен. Мужчина набрал простенький шифр; включил позывной. Увидев, что зажглась зеленая лампочка, произнес в трубку:
— Я — первый, вызываю второго, третьего, четвертого, пятого…
— Второй слышит первого.
— Третий слышит первого.
— Шестой слышит первого.
— Докладывайте.
— Я — второй. Открывать огонь без приказа не собирался. Но как только джип блокировал вашу машину, заметил вспышки выстрелов и открыл огонь по автомобилю на уничтожение.
Второй замолчал, ожидая оценки своих действий.
— Вы поступили правильно, — коротко бросил Крас.
— После
— Вас понял, второй. Готовность по варианту "М".
— Есть.
— Конец связи.
— Конец связи.
— Я — третий. В моем секторе ничего не произошло. Получив сообщение Наблюдателя, провел штатный вариант ухода. Сейчас на объекте "В". Все прошло чисто. Жду указаний.
— Вас понял, третий. Готовность по варианту "М".
— Есть.
— Конец связи.
— Конец связи.
— Я — шестой. Никаких посторонних звонков или переговоров по номеру объекта не зафиксировано. Разговоры в оперативном эфире записаны… э-э-э… по мере возможности.
— Что значит — по мере возможности?
— Аппаратурка слабенькая. У тех ребят, что подрулили на джипах, уровень зашиты переговоров выше, чем… Пробить его на имеющейся аппаратуре не удалось.
— Понял. Дальше.
— Все. Сейчас на объекте "А". Жду указаний. — Готовность по варианту "1".
— Есть.
— Конец связи.
— Конец связи.
Крас задал нужную волну, подождал, пока передатчик автоматически подстроится.
Как только зажглась зеленая лампочка, произнес:
— Первый вызывает Наблюдателя.
— Наблюдатель слушает первого.
— Докладывайте. Главное, что с объектом Кукла?
— Объект контролирую.
Мужчина почувствовал себя так, будто с ног его сняли пудовую гирю. Или тазик с цементом. В каком-то гангстерском боевике он видел: мафиози топили своих коллег, предавших или просто перешедших дорогу главарю, в океане, предварительно побеседовав с пристрастием или беспристрастием… Потом связанному, сидяшему на стуле человеку ставили ноги в тазик, заливали цементом и ждали, пока застынет.
Час, другой, третий… Изощреннее казни не выдумали даже китайцы!
Шло время, с приговоренным мило беседовали, даже шутили, предлагали виски или сигарету, вспоминали об общих женщинах… А он ждал. Ждал! Нет, не того, когда застынет цемент! Он ждал, что Дик, Пол или Глен, с которым и выпивали, и одних баб трахали, и с фэбээровцами стрелялись из «томпсонов», вдруг… простит.
Отменит приказ. Простит…
И даже когда уже выволакивали из теплой, уютной каюты богатой яхты, и когда тащили к борту, и когда ставили на самом краю — надеялся: сейчас, сейчас! Пока палач не подталкивал тихонько тяжеленький тазик… И тогда — дикий, нечеловеческий крик рвался из горла, чтобы разом захлебнуться в соленой, режущей, как пила, воде, разрывавшей легкие…
…Это не воспоминание даже, представление мелькнуло в голове Краса за долю секунды; он почувствовал, что промок насквозь от пробившего его разом горячего пота… Прохрипел:
— Где она?
— На юго-востоке города. Бегает как газель. Еле угнался. Мужчина отвернулся от микрофона, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь выровнять дыхание.
— Хорошо, Наблюдатель. Докладывайте по порядку. Больше ничего обнадеживающего человек Красу не сообщил. Что произошло со вторым и третьим, что с Шаламом…