Тропа поперек шоссе
Шрифт:
– - Какая огромная ванна! Я даже могу выпрямить ноги!.. Что ты смеешься? Горячая вода -- это чудо!
– - Увы, не помню, -- пробормотал я.
– - Бедный, несчастный... Ты обязательно должен принять ванну. Сразу после меня.
– - После тебя? Но ведь это снова накачивать воду, нагревать ее, сколько труда!
– - Ты видишь иной выход?
– - Представь себе, вижу. Мы могли бы эту водичку поработать на нас дважды. Ванна, как ты, верно заметила, достаточно просторная...
В дверь постучали, показалась голова Чака.
– - Вода еще не остыла?
– - Все прелестно, Чак! Я тебя люблю!
– - прямо из ванны Чита помахала ему рукой.
– -
– - Спасибо не надо, -- я решительно притворил дверь. Искристо улыбаясь, Чита одарила меня одним из наиболее теплых своих взглядов.
– - Не трогай моего Чака! Он ужасно милый!
– - А я?
– - Ты?
– - она состроила гримаску, изображая задумчивость.
– - Ты у меня бедненький! Потому что весь в шрамах и шамкаешь, как штарушка. Лис тоже...
– Она смолкла на полуслове и угрюмо начала гонять волны по воде. Еще пару дней назад мы твердо условились не касаться этой темы.
Я кашлянул в кулак и попробовал улыбнуться.
– - Между прочим, не ты один в шрамах и царапинах!
– - она ожила и, дурашливо вывернув локоть, продемонстрировала бледную полоску.
– - И еще есть, на ноге...
– - Мозоль?
– - осведомился я.
– - Сам ты мозоль! Шрам! Самый настоящий. Это я на стекло наступила. Давным-давно. Знаешь, как болело!..
Бултыхаясь в ванне, она еще раз любовно пересчитала все свои синяки и царапины. С гордостью объявила:
– - Целых четыре штуки, дружок!
– - Что ты говоришь! Должно быть это опасно. И потом, может быть, ты обсчиталась?
– - намекнув таким образом на свои глубокие познания в области подсчета царапин, я со скрипом пододвинул себя вместе с креслом к ванне. Безусловно, я рисковал. Мокрые, в мыльной пене руки тут же обвили мою шею.
– Эй, Русалка! Ты меня утопишь!
– - соблюдая видимость приличий, я попытался вырваться.
– - Но мы же утонем вместе!..
###Глава 13
Чак влетел в самую неподходящую минуту, когда мы чинно сидели за столом, под бульканье старого самовара наполняя столовую аппетитным хрустом сухарей.
– - Автобус!.. Вот-вот подъедет к площади!
Барсучок как раз рассказывал чрезвычайно запутанную историю про свои скитания по автостанциям. Отчего-то грустное у него выходило смешным, и, поперхнувшись смехом, мы уставились на Чака.
АВТОБУС!.. Это означало только одно: нам необходимо было мчаться на площадь. Покинув стол, нашу уютную столовую. Бежать со всех ног.
Рефлексы оказались сильнее нас. Наверное, уже через каких-нибудь десять минут мы были на месте. Известие друга в буквальном смысле сгребло нас за шиворот, безжалостно вышвырнув в бурлящее море тел. Никто уже не думал о чае с сухарями. Продираясь сквозь визг и давку, мы разгорающимися глазами взирали на людское светопреставление. Площадь была вымощена людскими головами. Тысячи и тысячи орущих существ давили друг дружку, клокотали водоворотом вокруг невзрачного автофургона. Это походило на какое-то массовое безумие. Ради двух-трех десятков мест эти толпы готовы были вцепиться друг другу в глотки, пустить в ход ножи и палки. С самого начала было ясно, что повезет лишь горстке счастливцев -- из тех, что находились поближе. Тем не менее, рвались к машине тысячи.
Привстав на цыпочки, я разглядел, как плечистые контролеры вышвыривают из автофургона сопротивляющихся беспропускников. Заслон из глянцево-черных автомобилей кое-как сдерживал натиск страждущих. Опустившись на пятки, я прищемил чьи-то ноги и тут же получил тычок в спину. Вынырнув сбоку, Чак резким взмахом заставил кого-то позади крякнуть. Не оборачиваясь, я лягнул крякнувшего
Вероятно, контролеры уже уводили свои машины, потому что перетаптывающаяся армада людей ожила. Нас подхватило и понесло. Гигантский пресс начинал работать, втискивая человеческие тела в крохотный объем единственного автобуса. Это продолжалось недолго. Уже через минуту разочарованный стон прокатился над площадью, движение остановилось. Какое-то время толпа еще стыла на месте, не веря в случившееся, прислушиваясь к уплывающему тарахтению фургона. Потом люди стали потихоньку расходиться.
..Возвращались мы измученные и опустошенные. Нас ждал незаслуженно брошенный стол, сухари и чай, но мы не радовались. Даже Чак и тот свирепо пинал ногами встречный мусор. Барсучок шел сгорбленный, напоминая со спины дряхлого больного старика...
Очнуться нас заставила Чита. Рванув меня за рукав, она вскрикнула и шарахнулась в сторону. Резко обернувшись, я увидел перед собой бледный неприятный овал и скверную улыбку. То ли зубы у человека были слишком велики, чтобы поместиться во рту, то ли сам рот не закрывался, но лошадиный оскал не сходил с его лица. Прыщавый, худосочный, незнакомец даже на расстоянии внушал отвращение. Продолжая скалиться, он как-то боком шагнул к Чите, медленно протянул руку. В этот самый миг я его и ударил. Столкновение черепа с кулаком получилось довольно жестким. Должно быть, я вложил в удар страх за Читу, свою собственную злобу, которую в избытке успел почерпнуть там, на площади. Отлетев к забору, человек хряснулся о доски, беззвучно осел.
– - Не бойся, он больше не сунется, -- я покосился на свои разбитые костяшки.
– - Откуда взялся этот страхилат?
Чита молчала. Взглянув на нее, я перепугался не на шутку. Глаза у нее казались пустыми, зрачки превратились в булавочные точечки.
– - Чита!
– - я схватил ее за плечи.
– - Он что, успел тронуть тебя?
– - Это их человек, -- едва слышно шепнула девушка.
– - Они убили Лиса, понимаешь?
Позади шумно задышал Чак. Сжав сухонькие кулачки, Барсучок тоже шагнул к лежащему. Если бы тот шевельнулся, они без сомнения разорвали бы его в клочья, но человек остался недвижим.
– - Ладно, чего уж теперь, -- пробормотал я.
Чита слепо двинулась вперед, я бросился за ней.
– - Забудь о них! Они ничего нам не сделают...
Чита ничего не ответила.
Лошадиный оскал остался позади. Мы возвращались домой, сопровождаемые тенью убитого Лиса. И отчего-то впервые мне подумалось, что, возможно, весь наш Путь с его пропусками, автобусами и контролерами, в сущности, ни что иное, как жестокая бессмыслица.
###Глава 14
Стараниями Чака дом наш превратился в уютное гнездышко. Паутина и грязь окончательно покинули его, тополиные ветки выпустили первые клейкие листочки. Мы могли бы жить и радоваться. Могли бы, если б не одно обстоятельство. В городе поселился Манта. Увы, это случилось, и страхи за Читу, за наше эфемерное будущее отравили все наше существование...
Они действительно обосновались в городке. Всей бандой. Наверное, их вышвырнули из проходящего автобуса -- возможно, даже из того самого, на который нам не удалось прорваться. Они жили здесь считанные дни, но слухи вовсю уже змеились по кварталам, пугающими трещинами разбегались по лику города. Все чаще мы начинали слышать о кражах и ночных грабежах. Манта стал знаменит. Отчего-то власти его не трогали, проявляя поразительное благодушие. Приближалось время наплыва гигантских щук и грипунов, но люди словно забыли о них. Манта сумел заслонить даже этих прожорливых хищников.