Тропа в Огнеморье
Шрифт:
– Кто они?
– Сирены с далекого острова Рок. Только теперь он стал ближе. Гораздо ближе. У ночных бурь свои отношения с пространством.
Хлодвиг в знак понимания кивнул головой. В иных обстоятельствах он совершенно не понял бы этих слов. Но здесь, на хрупкой скорлупе, брошенной в водоворот бесконечных светящихся волн, все воспринималось по-другому.
В такие ночи все равны - звезды и бабочки, мгновенья и века. Все поглощает и вновь выталкивает гигантская крутящаяся воронка, разгоняющееся Колесо
– Тебя бы лучше привязать к штурвалу.
– Предложила Эрикона.
– Их пение все ближе.
– Пение сирен?
– Оно самое.
Хлодвиг еще не успел осмыслить сказанное, а веревки уже туго обвили его руки и ноги.
– Эрикона, но кто свяжет тебя?
– Мне их репертуар не вреден.
– Усмехнулась Медведица.
– Не вреден был бы и тебе, если бы был ты таким, как тогда - в архамской пещере.
– Но ты полностью уверена, что им не выманить тебя с корабля?
– Я не сказала, что собираюсь остаться на корабле.
– О чем ты?!
– Я чувствую их, они чувствуют меня. Мы понимаем друг друга... Можем понять.
– Эрикона...
Она крепко обняла его, сказала тихо-тихо:
– Пойми и ты меня, мой юный принц. Недавно мы говорили о Выборе.
"Недавно?
– Спросил он сам себя.
– Ну да, перед тем, как разыгрался шторм. Пару часов назад, или Вечность?"
– Ты предложила самый трудный из выборов. Я не хотел бы его совершать.
– Это не отвлеченные игры ума. Это условия, которые нам ставит судьба.
– Возможно, но это труднейшая из задач.
– Верно, Хлодвиг, верно. Она трудна не только для тебя - для меня тоже.
Внезапная догадка пронзила его:
– Ты говорила о моем выборе. Но это был лишь подготовительный ход! На самом деле, ты хотела, чтобы я лучше понял проблему выбора, которая стоит перед тобой...
– Прекрасно, мой единственный принц! Ты проявляешь чудеса проницательности.
– Я должен был догадаться раньше.
– Ну что ты, кто-то иной не понял бы этого никогда...
– Но почему нужно выбирать именно сейчас?
– Мое "видение" показывает, что я подошла к Точке Выбора...
Бросить все битвы, поселиться с тобой где-то в глуши, любить друг друга, и не думать больше ни о чем - это один из возможных путей.
Расстаться с тобой, со всем этим миром ради миссии, которой я посвятила всю свою жизнь - это другая возможность.
– Но мы ведь отлично сражались вместе...
– Однако дальше это невозможно. Эта буря жаждет уничтожить нас. А ее душа для меня закрыта. Но она открыта для сирен. Они согласны заключить сделку: буря не тронет тебя, если я отправлюсь к ним.
"Это безумие, - подумал Хлодвиг, - фантастические сделки с несуществующими фантомами".
И
– Как ты отправишься к ним вплавь? Без лодки, без корабля? Это же верная смерть.
– Скорее всего. Но другого выбора для меня нет. Хотя, возможно, до Вурхиены сегодня не тысячи миль, а гораздо меньше...
– Даже если и так, что ждет тебя в Вурхиене, кроме сирен, высасывающих кровь?
Эрикона пожала плечами:
– Все возможно в такую ночь...
Пение приближалось. Свечение распространилось за пределы волн. Призрачное сияние окутало мачты их корабля. Хлодвиг глянул на свои связанные руки - светились и они. Вокруг корабля заплясали клочья полупрозрачного искрящегося тумана.
Весь мир стал музыкой и светом, танцем призраков и миражей...
Огромный остров возник внезапно из ничего, тумана и тьмы.
Утопающий в жгуче-красных цветах. У входа в гавань на высокой скале горел огонь маяка.
И буквы на скале тоже налиты были мрачным, красным огнем: "Этот мир был создан как ад для всех. Мы превратим его в рай для немногих".
Ожившая древняя легенда из пожелтевших, покрытых плесенью книг...
– Этот остров - иллюзия, - сказал Хлодвиг.
– Да.
– Согласилась Эрикона.
– И наше расставание - тоже.
Их поцелуй не был иллюзией. Слияние упругих губ. Удары бьющихся в унисон сердец.
Она разбежалась и прыгнула, ушла в воду так, как это умеют герои или монстры - без всплеска, без брызг. Потом ее голова появилась над морем метрах в двадцати от корабля. Иллюзия расставания, удаляющаяся к иллюзии вампирьего рая.
Но в душе своей Хлодвиг продолжал слышать ее голос, продолжал разговаривать с ней.
"Все это ерунда, - сказала Бешеная Медведица, - наш мир не ад, и не рай. Ад и рай - это мы сами".
"Ну конечно!
– Согласился он с той, чье тело уплывало все дальше в густеющий мрак.
– И музыка - это тоже мы сами!"
Хлодвиг захохотал. Глупые, хитрые сирены! Только теперь он понял великолепие и убогость их главного трюка.
В них нет своего вдохновения ни на грош! Все оно в душах человеческих.
Но человек боится своего вдохновения, ибо сродни безумию опьянение красотой. И человек возводит склепы в собственной душе, и замуровывает свое вдохновение в них.
И силится забыть о похороненной в тайниках души красоте.
Но находят путь к ней сирены. Находят, чтобы обратить забытую человеком гармонию и красоту против самих же людей...
Это было просто смешно. И веревки обвязавшие его - это тоже было смешно. И совсем не нужно.
Он напрягся и разорвал их.
Буря урчала глухим громом где-то вдали, словно огромный недовольный зверь. Хлодвиг крепче сжал руками штурвал.