Тропинки в волшебный мир
Шрифт:
Прибыли мы на хутор уже затемно. Кое-где в избах горели огни.
Кончился лес, кончился вместе с ним и ледяной черепок на дороге, и лошадь уже тащила сани по голой земле, выбиваясь из последних сил. Нам пришлось забрать свою поклажу, чтобы облегчить сани.
Павел пригласил нас к себе ночевать, обещал помыть в бане, но мы, боясь обидеть этим старого товарища по охоте Михаила Изюкова, поблагодарили Павла за все и свернули к дому Михаила.
На стук в калитку во дворе залаяла собака. Я по хриплому голосу узнал Шарика — полукровку-бельчатницу,
— Дома хозяин? — спросили мы. Она узнала нас.
— А, охотнички приехали! Давайте заходите в избу. Устали, поди, с дороги-то. Теперь по дорогам ноги не вытащишь!
— А где же хозяин? — еще раз спросили мы.
— Да не сидится ему дома-то — вот и шляется. Тут недалеко, на зады ушел. Увидел с крыльца, что на болото утки опустились, схватил ружье и — туда. Сейчас придет.
Наталья подкрутила у лампы фитиль, прибавив свету, стала разводить на шестке огонь, готовить ужин.
— Может, радио хотите послушать? — предложила она. — Хорошо играет. На днях Михаил в сельпо купил.
— Устали мы, Наташа, — чистосердечно признался Дмитрий Николаевич, — я еле ноги дотащил. Далеко ведь до вас, да и дорога никудышная. Спасибо, еще Павел Чернышев нас захватил, сумки довез, а то бы пришлось ночевать в лесу.
Он разулся, расстелил на полу свою брезентовую охотничью куртку и лег, с удовольствием вытянув уставшие ноги.
Я тоже опустился на пол.
Вскоре вернулся Михаил, засуетился, стуча деревяшкой по полу.
— Охотнички прибыли! Вот хорошо! Кстати! — заулыбался он простодушным, немного рябоватым лицом. — А я вот уж пару селезней взял. Прямо на огороде убил.
Он вынул из сумки селезней и с явным расчетом на эффект небрежно бросил их на лавку, словно за день ему пришлось перебросать таким образом великое множество птиц.
— Что же это мы выстрелов твоих не слышали, коль на огороде стрелял? — недоверчиво в шутку переспросил Дмитрий Николаевич. — Не прямо ли на дворе ты их поймал?
Он потрогал птиц, взвесил их на руке, похвалил:
— Хороши! Молодец, Мишук! Вы тут, наверное, каждый день громите?
— А чего больше нам делать? — в свою очередь, спросил хозяин. — Ростепель. Сейчас только на охоту и ходить. В поле выезжать еще рано — вязко на пашне, а в лесу хорошо!
— Много нынче дичи?
— Как сказать. Искать надо. Дичь есть, только на мушку сама не садится.
— Ну, это знамо…
— Он глухаря третьего дни заполевал, — вмешалась в разговор хозяйка. — А много-то не приносит тоже, хоть и живем в лесу; утку, иной раз две. Сейчас это ему ради вас повезло. Никак уж вечеров пять туда бегает, да пусто, а сегодня повезло — сразу двух.
Она ловко щипала птиц, и было видно, что делать ей это приходится не впервые. Михаил помогал ей.
— Моя утятина — ваша бутылка! — шутил он.
— За этим дело не станет, — пообещал Дмитрий Николаевич, — только ужин быстрее готовь, а то устали мы сегодня, не дождемся твоей утятины —
— Не уснете, — улыбался Михаил.
На дворе гамкнул Шарик и сразу же замолк. Хлопнула сенная дверь, кто-то шарил в потемках дверную скобу. Вошел Антон, брат Михаила, здоровый, высокий парень, на две головы выше Михаила, тоже отделенный от отца и тоже охотник.
— Здравствуйте! — заулыбался он широким с неделю не бритым лицом, заросшим жесткой рыжей щетиной. — А мне жена Павла сказала, что охотников Михаилу из города привез Павел, вот я и зашел, — как бы оправдывался он.
— Проходи, садись, Антон, — пригласила его Наталья. Мы поздоровались.
— Ну, как, Антон, охота? — спросил Дмитрий Николаевич. — Приносишь что-нибудь?
— Плохо, — признался он. — Мишке вон везет. Каждый день обязательно что-нибудь да заполюет, а я за всю весну только трех тетеревов взял. Обуви у меня хорошей нет, а кругом вода выше колен. Куда пойдешь? Вот только вокруг дома и хожу, чтобы как вымок, так и печка рядом была. А так разве много настреляешь?
— Дроздов они бьют, Дмитрий Николаевич, — с явной насмешкой над неудачником-братом сказал Михаил. — Гибель прилетело дроздов. И все больше дерябы — крупные, как голуби.
— Мы по дороге видели, много.
— И дроздов стреляем, коль попадет, — признался Антон, — вкусное мясо у них, особенно если крупного подстрелишь.
— А взять его тоже мудрено: очень осторожный, близко не подпускает.
На дворе снова залился Шарик. Пришли колхозный пчеловод Ванюшка Данилов и лесник Егорка Опарин — двоюродные братья, оба среднего роста, крепкие, коренастые, русоволосые; оба работают в лесу и с ружьями не расстаются ни зимой, ни летом. Иван — молодой мужчина, года два назад обзавелся семьей. Егорка — еще холостой парень, недавно вернувшийся с действительной.
Вслед за ними с другого конца хутора пришел отец Михаила Сергей Иванович, седой, худощавый, видимо, не очень здоровый человек.
— Добрый вечер, охотнички! — сняв шапку, по-старинному поприветствовал он нас.
Сергей Иванович — известный в районе стол яр-краснодеревщик, большой спец по ружейным ложам. Сам он когда-то тоже был страстным охотником и бросил охоту только по слабости здоровья. Но ружье свое — старую двуствольную шомполовку-фузею, подарок одного казанского профессора, с очень хорошим и сильным боем, все еще берег и не доверял даже старшему сыну Михаилу: видимо, еще надеялся оправиться от недуга и походить по лесу.
Курил он, как и большинство стариков-марийцев, трубку с медными ободками на головке и чубуке.
Закурили все враз, и густой махорочный дым голубым облаком поплыл вокруг лампы.
Наташа тем временем собрала на стол, и по всей избе, перебивая запах махорки, поплыл аппетитный аромат жареного мяса.
Все сели к столу. Только Ванюшка с Егором вначале было отказались, но, увидев, что Дмитрий Николаевич вынул из рюкзака сначала одну, а потом вторую бутылку крепкой охотничьей водки, оставили и тоже подсели.