Тропой лекаря

Гончарова Галина Дмитриевна

В хозяйки борделя? Если деньги и хватка есть...

А большинство остается на улице.

Спивается, подсаживается на травку или смолку, погибает от болезней...

Разговор не меша мне осторожно освобождать женщину от платья.

М-да.

Тут и плети отметились, и ожоги, и синяки... а что там с половыми органами творится, даже думать не хочется. А лечить-то надо.

Начнем сверху вниз.

Сначала обработали лицо, потом плавно перешли к спине, животу, груди...

Неизвестный мне тархинец постарался

от души! Чтоб его отец так же с его матерью поступил... с-сука! Швов я на Лите наложила столько, что можно было бы платье сшить. Женщина скрипела зубами, но кое-как сдерживалась. И чтобы отвлечься от боли, болтала без умолку.

Безудержной болтовне способствовало и то, что я подсунула ей маковую вытяжку. Не самое лучшее средство от боли, есть возможность переборщить, но в ее состоянии хуже ей вряд ли будет. Тут не знаешь, что лучше - впасть в маковый сон, или впасть в болевой шок?

Да и я не переборщу. Я сумею рассчитать нужную дозу.

– ...кто к нам, к девкам, только не ходит... Тархинец - что! Капля в море! К нам и вельможи заглядывают, и храмовники...

– Они ж вроде обет дают? Чтобы без девок?

Ага, обет-то они дают, но ведь не согрешишь, так и не покаешься? В безгрешность храмовников я верила примерно так же, как в нисхождение Светлого, но Литу надо было чем-то отвлекать.

– Сами дают, сами и обратно берут!
– расхохоталась Лита.
– И мы им... того! Даем...

– Надеюсь, хоть они такого с девушками не делают..
– пробормотала я.

Зря.

Следующие полчаса были посвящены обзорной лекции: 'Постельные привычки холопов и служителей, кто, кого и за сколько...'.

Я слушала, и думала, что в Храм мне ходить теперь будет сложно. Как погляжу, да как имя услышу, да представлю, чем и с кем данный служитель занимался... память-то у меня хорошая, никуда не денешься. И большинство храмовников развлекались именно в желтом городе. Тут было... проще.

Меньше шансов, что их узнают, а хоть бы и узнали. Кто поверит разному быдлу?

Какой-то песчаной блохе...

Мало ли что говорит продажная девка? Ясно же, что она клевещет на уважаемого человека.

– ... есть даже специальный публичный дом. 'Маска' называется. Туда хоть голым приди, хоть в какое одежде, но обязательно в маске. И не снимать ее. Панталоны снять, а маску оставить, -

Хриплый голос Литы шептал непристойные подробности, я обрабатывала ее раны, и тут...

– А последнее время храмовники на лекарей перешли.

Опа!

– В каком смысле? Продажных девушек им мало, нужны лекари? Я так в Храм бояться ходить буду...

– А и бойся, - разрешила мне Лита.
– Не в том смысле, что они лекарей .... Нет. А расспрашивают про них постоянно.

– Расспрашивают?

– Кто лечит, кого, как, сколько берет...

Я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Правильно, пошел

второй этап проверки. С наскока у них не вышло выловить мага жизни, теперь будут расспрашивать про лекарей. А потом попробуют подставить заведомо больных людей, которых без дара никто не вылечит. Наверняка.

Если я уеду из Алетара до окончания проверки, наверняка привлеку внимание.

А останусь... осторожнее надо быть! Втройне осторожнее! Вчетверне!

Светлый, как же мне страшно...

***

Угренок явился за Литой под утро. Поскребся в окошко, сначала тихо, потом чуть громче.

– Как вы тут, госпожа Ветана?

Я не так давно заснула, но с моей работой быстро привыкаешь спать вполглаза и просыпаться по первому зову. Так что ждать на улице мужчине не пришлось.

– Жить будет. И последствий не останется.

– Это хорошо. Говорили ведь дуре...

Я тяжко вздохнула - и не удержалась.

– Женщине не разговоры о высоком нужны,, а уверенность в завтрашнем дне. А с вашим отцом, уж простите, такого никогда не будет.

Серые глаза похолодели, но я уже подняла перед собой руки ладонями к собеседнику.

– простите. Я не должна была так говорить. Не сдержалась. Простите, пожалуйста, я не хотела.

Я извинялась не со страху, а просто, понимая,, что допустила бестактность. И угренок кивнул, принимая мои слова.

– И вы простите, госпожа Ветана. Будь оно все проклято... все всё понимают, а только изменить мы ничего не можем. Отец погибнет, мы в море выходить будем, за нами дети-внуки... род наш на том стоит. А какой там король - и неважно, это наш промысел уж сколько лет!

Я кивнула.

– Понимаю. Только... мне кажется, Лита вашего отца любит.

– Это ничего не поменяет.

Кто бы сомневался.

– Вы ее сейчас заберете?

– Да. Ей есть где жить.

– А там найдется, кому за ней поухаживать? Хотя бы дня три?

– Найдется. Найду.

Я кивнула. Угренку я верила,, сказал, что найдет, значит - найдет.

– А что с... моим гостем?

– Не знаю. Сейчас это лучше уточнять у крабов в море, - пожал плечами парень.

Думаю, крабы у берегов Алетара давно привыкли к разнообразной и обильной пище, трудами контрабандистов. Вслух я этого не сказала, только короткое:

– Спасибо.

– Сколько мы вам должны за лечение?

– Вы мне жизнь спасли...

– Госпожа Ветана, я настаиваю.

– Но вы...

– Лечили-то вы не меня, а Литу.

Я поняла, что парень сейчас обидится, и назвала цену, после чего мне отсчитали из кармана несколько серебряных и медных монет, подхватили слабо застонавшую Литу на руки - и исчезли за дверью. Как и не было никого.

На всякий случай я прогулялась на улицу, пристально разглядывая мостовую.

Нет.