Тропой разведчика

Зарубин Сергей Михайлович

— Вы кто такие? — тихо спросила женщина.

— Я, мать, оттуда, — решительно произнес Сергей Матыжонок, кивнув в сторону фронта.

— Что, от своих к немцам прибежали? — спокойно спросила женщина, привлекая к себе испуганную девочку.

— Нет, мать, — ответил сержант, — ошибаетесь. Мы пришли воевать. Нас здесь пока немного, но скоро придут все. Нас послали посмотреть дорогу.

— Дороги здесь хорошие, прямые, — сказала женщина.

— А мы сами посмотрим. Только вот устали, давно не ели… Если найдется что-нибудь у вас, помогите.

Засуетилась женщина. Быстро растопила печь, поставила на плиту чугунок картошки, достала краюху хлеба. Хотела выйти на

улицу, но Кочетков не разрешил.

— Эх, сынки, — вздохнула женщина, — я-то ведь вижу, что вы наши, советские. Мы ждем вас не дождемся… За то, что я вас приняла, спасибо скажут все люди, а если выдам, то и на том свете проклянут. Я всегда жила честно. Боюсь, кто бы не зашел к нам, не погубил. Вот зачем я хотела выйти. Слышите, опять идут?

С улицы доносился неясный гул. При слушавшись, разведчики определили, что по шоссейной дороге двигались войска и техника. И первые очень важные сведения о характере этого движения дала Анфиса Никаноровна.

— Вторую ночь идут, — сказала она. — Видно, что-то задумали. И танки идут и автомобили. И пешком валят. Днем тихо, а ночью идут.

— А куда идут? — спросил Сергей Матыжонок, предполагая, что гитлеровцы стягивают войска для прорыва нашего фронта. — Налево поворачивают или по дороге на Ржев?

— Назад идут, — сказала Анфиса Никаноровна. — Туда, откуда пришли.

Нельзя было терять ни минуты. «Переговорить со своими» Анфиса Никаноровна предложила с чердака. Разведчики забрались на чердак, натянули антенну, быстро связались со штабом дивизии, предупредили, что будут важные сообщения и, оставив рацию, вышли на улицу. Анфиса Никаноровна рассказала, как лучше добраться до развилки дорог.

Вражеские войска действительно двигались на запад. Еще не доходя до шоссе, понял Сергей, что гитлеровцы перебрасывают куда-то крупные силы. Слышался грохот танков и бронетранспортеров, шумели автомашины. Войска выходили на главную магистраль с двух направлений. На развилке дорог стоял регулировщик и фонариком подавал машинам сигналы. Иногда происходили заминки, на мгновение вспыхивал яркий свет фар, слышалась ругань, машины останавливались или шли в обход. Немцы куда-то торопились.

Когда машины останавливались, чтобы пропустить колонну войск, двигавшуюся с другой дороги, некоторые гитлеровцы выпрыгивали из кузовов и отходили в поле. Одного из них, усевшегося совсем рядом с сержантом, можно было взять в плен и допросить. Очень пожалел Сергей, что не знает немецкого языка. Оставалось наблюдать, но каждая минута их кажущегося бездействия приносила важные результаты. Прошла колонна бронетранспортеров, прогромыхал трактор, волоча огромное орудие. С тихим шелестом одна за другой пронеслись до десятка легковых автомашин. За час наблюдения разведчики узнали очень многое. Осторожно они стали отходить обратно.

Хутор, казалось, вымер. Нигде ни огонька, не слышно лая собак. Уже у самого дома Анфисы Никаноровны сержант услышал грубый окрик:

— Кто шляется?

Кочетков упал на снег, а Сергей продолжал идти. Прямо на него двигался человек.

— Кто идет? — повторил тот.

— Свои, — развязно, как пьяный, ответил Сергей, вынимая из ножен кинжал.

Навстречу шел враг — это каждой клеточкой тела ощутил сержант. Перейти линию фронта, потерять товарищей, добраться до заданной точки маршрута, собрать важные сведения и потерпеть поражение, встретившись ночью с каким-то паршивым полицаем, — этого не мог допустить разведчик. Каждый его мускул напрягся,

холодная и ясная мысль пронизала мозг — только не промахнуться, нанести смертельный удар. Сержант чувствовал, что стоит ему остановиться или свернуть в сторону — раздастся выстрел, поднимется тревога. Тогда все пропало. Он шел походкой пьяного человека, а когда между ними осталось не более двух метров, ринулся вперед и по самую рукоятку всадил в грудь врага остро отточенный кинжал. Не охнул, не вскрикнул человек, поздней ночью наблюдавший за порядком на единственной улице хутора Выселки. Наступив валенком на шею слабо дергавшегося человека, Сергей Матыжонок с минуту прислушивался, а потом дал знак Кочеткову:

— К дому.

Осторожно подползли, заглянули в окно. Тихо, держа наготове оружие, открыли дверь, которую Анфиса Никаноровна обещала оставить незаложенной, и отпрянули, услышав шепот:

— Ну как, сынки?

Вздрогнул Сергей Матыжонок от этого шепота. Еще мгновение — и человек, произнесший эти слова, упал бы замертво. Но ошибки не произошло. Вскоре засветились лампочки передатчика, дробно застучал ключ. Одна за другой уходили в штаб колонки знаков.

«Я — Чайка, я — Чайка! По шоссейной дороге Ржев — Вязьма скрытно движутся на запад большие силы противника. Наблюдали все рода войск, в том числе танки. В полном составе прошел артполк, перевозятся мощные орудийные установки. Передвижение войск началось вчера ночью».

Прошло около часа, и вот в наушниках послышались знакомые свистящие звуки. «050», — записал Кочетков.

Из штаба дивизии приказывали продолжать выполнять боевое задание.

Днем на шоссейной дороге было обычное движение. К обеду прошло на восток с десяток немецких автомашин, пронесся связной-мотоциклист, прогрохотали, кланяясь на ухабах, три танка с черными крестами на корпусах, прошагала рота гитлеровских солдат. И опять на несколько часов наступила тишина.

Слышалось ноющее гудение проводов. Разведчики лежали в промоине у телеграфной линии и напряженно осматривались по сторонам.

Они ушли из дома Анфисы Никаноровны, как только передали донесение в штаб дивизии. В доме было тепло, но разведчики не имели права рисковать: приказ еще не был выполнен. Рассказав Анфисе Никаноровне о человеке, которого они встретили ночью на улице и уничтожили, разведчики ушли, получив материнское благословение, котелок картошки и несколько корок хлеба — все, что оставалось в доме. Условились, что Анфиса Никаноровна будет вывешивать во дворе красное платьице внучки — знак того, что в ее дом можно идти без опаски.

За хутором разведчики повалились в холодный жесткий снег и забылись беспокойным сном. Рано утром они были на ногах: спешили, пока было темно, пройти к железнодорожной будке.

Из точки, откуда велось наблюдение, видны были и шоссейная и железная дороги. Изредка на запад и восток проходили поезда, по шоссейной дороге машины шли в сторону фронта.

Матыжонок стал не на шутку тревожиться: ему показалось, что своим донесением он всполошил командование дивизии, неправильно его информировал. Нужно было не только все проверить, но и узнать о цели ночного движения гитлеровских войск. Нужен был новый свидетель событий последних дней, а им мог быть железнодорожник. Он был рядом — только что с флажками на поясе и с большим молотком на плече зашел в свою будку. Посоветовавшись, разведчики подползли к будке, укрылись в старом, заброшенном хлеве и стали ждать, когда путевой обходчик появится во дворе.