Тропой смелых(изд.1950)
Шрифт:
Коридор суживался все больше, но чутье подсказывало Лёне необходимость продолжать путь. Держа свечу в вытянутой руке перед собой, он ползком протискивался между камнями. Это было неудобно: свет свечи загораживал собой все, что было впереди. Изменить положение не позволяла теснота. Ход сузился еще. Пришлось повернуться на бок.
— Лёнь, может дальше не полезем? Другим ходом пройдем, — сказал Миша.
— Нет, — Лёня подогнул ногу, уперся в камень и оттолкнулся, — полезем.
Мише, ползшему за звеньевым, приходилось труднее всех: он был среди ребят самый крупный. В одном месте
— Что остановился? — недовольно спросил Вова, пыхтевший сзади.
Голос родного братишки ободрил Мишу.
— Сейчас, — сказал он, нашарил ногой выступ в стене и оттолкнулся, ударившись плечом о торчавший сверху камень.
Теперь можно было достать спички. Миша зажег свет. А звеньевой уже нетерпеливо спрашивал издалека:
— Ну, где вы?
Ход повернул вправо. Пробираться стало легче. Вдруг Лёня приглушенно и взволнованно крикнул:
— Скорее!
Он сидел в гроте. Собственно, гротом это подземное помещение назвать нельзя: просто ход расширялся, но высота его оставалась почти прежней. Отсюда, круто повернув, он спускался вниз под углом градусов в пятьдесят и становился гладким и круглым, как труба. Звеньевой молча показал рукой на плоский камень у начала трубы.
На камне мелом были начерчены две скрещенные стрелы.
5. Секрет скрещенных стрел
Друзья, сгрудившись, молчали. И без слов было понятно: тот побывал здесь. Но когда? Видимо, недавно, пока они лазили по дальним ходам пещеры. А может, раньше. Ведь он мог пройти сюда из первого, главного коридора.
Звеньевой начал распутывать веревку.
— П-полезем, да? — спросил Дима.
— Так ведь это же тот ход. Надо. Я попробую первый. Если что — крикну, тяните вверх. И потом, мы его отсюда камнями закидать можем. Верно? Вы тут приготовьте камни. А веревку закрепите. И прислушивайтесь. Ну, я полез…
Лёня сел на корточки, зажал в руках веревку и фонарик, подвинулся к краю каменной трубы и… поехал, скользя вниз. Вначале это показалось ему очень удобным. Но спускаться нужно было медленно: веревка терла руки. Ноги — их нельзя было выпрямить, не ударившись головой о свод — заныли. Лёня проскользил уже метров тридцать. Вдруг он увидел перед собой короткое и толстое бревно, преграждавшее путь, и оперся о сырое, заплесневевшее дерево. За бревном виднелась небольшая площадка, упиравшаяся в тупик. Лёня стал на нее, и в этот момент ему почудился чей-то крик — не сверху, где были ребята, а из стены пещеры, снизу. Он стал вслушиваться.
Откуда-то из камня снова донесся крик о помощи. Справа и слева от Лёни стена была сплошной, прямо перед ним громоздились глыбы. Голос доносился из-за них.
— Давайте сюда! — крикнул Лёня ребятам наверх, шагнул к камням и вдруг увидел среди них чужую веревку. Она уходила в стену и была зажата большой глыбой. Лёня
Спустился Миша.
— Там кто-то зовет на помощь, — сказал Лёня.
Миша тревожно посмотрел в бледное лицо товарища:
— Может, тот?
— Не знаю.
Друзья переглянулись и поняли друг друга.
— Ага, — сказал Лёня.
И Миша взялся за камень. Вот где пригодилась его сила! Он отвалил глыбу, и в стене сразу образовалось отверстие.
— Сюда, я здесь! — послышалось снизу.
Как раз в это время спустился Дима. На середине трубы скользил Вова, сердито бормоча что-то.
Лёня подошел к отверстию и нагнулся с фонарем в руке. Книзу уходила такая же, по какой они спускались, каменная труба.
— Эй, кто там? — крикнул Лёня и вытянул фонарь вперед. — Мы держим веревку, лезьте!
По трубе зашебаршили ноги. Луч фонаря осветил голову и плечи, но лица человека не было видно.
— Лёнь, на, держи, — прошептал Дима, подсовывая звеньевому камень.
А человек, держась за веревку, полз все выше. Вот он уже совсем близко, вот он поднимает голову… Лёня увидел его лицо и с раскрытым ртом повернулся к друзьям.
— Вот здорово!.. — растерянно пробормотал он.
Желтый луч фонарика осветил черные волосы, бледное широкоскулое лицо, прямой, красивый нос.
— Витя?!
Да, это был Витя Черноскутов.
Он вылез из отверстия, сильно щуря свои большие темносерые глаза: свет фонарика и свечей ослепил его.
— Здравствуйте, — хрипловато сказал он своим тонким голосом и улыбнулся, словно извиняясь за то, что доставил товарищам неприятность. — Не ждали, что встретимся здесь, да? А я доказал. Сказал, что докажу, — и вот!..
— Ничего не понимаю, не будь я Лёнькой! А вы, ребята?
— Откуда ты взялся?
Витя хмыкнул и вместо ответа предложил:
— Давайте сядем. Свет… Хорошо! Сейчас вечер?.. Еще день?.. А я думал, уже вечер.
Они уселись на бревно и здесь, на маленькой площадке меж двух каменных труб, под низко нависшим пещерным сводом выслушали рассказ Вити…
…В то утро, когда у развалин беседки Лёня собрал членов своего звена на совет, Витя слонялся по городскому саду. Он бродил по тихим, пустынным аллейкам и думал о том, как поступить, чтобы наконец доказать Тикину и его друзьям, что он, Витя, вовсе не трус и не изнеженный белоручка. Хоть он и старался показать, будто к их насмешкам относится равнодушно, они больно кололи его. Ему хотелось, чтобы ребята уважали его. «Странные они, — думал Витя. — Если я вежливо кланяюсь и говорю «извините» и «спасибо», так это называется «маменькин сынок»! Можно, конечно, рассказать, как я ходил в тайге с отцом, даже один раз был на медвежьей охоте, видел лесной пожар. Но скажут — врешь. Или так подумают. Но я все равно докажу им. Пойду к Павлу и попрошу организовать поход в лес и чтобы он разрешил мне руководить. Вот тогда они узнают, что я умею делать!» Витя представил удивленные лица товарищей, их возгласы восхищения, и ему стало приятно. Да, он будет помалкивать, а потом покажет себя на деле. Вот тогда Тикин сам попросит, чтобы Витю перевели в его звено, а не станет отказываться, как сейчас.