Тропою грома
Шрифт:
Кейптаун? Он уже где-то далеко. Даже трудно поверить, что только ночь езды отделяет его от здешних мест. Кажется, что это где-то в другом мире. Да, но то был знакомый мир, где он знал все до последней мелочи, а здесь он на родине, но ничего не знает, и всему еще придется учиться.
Он поднял свои чемоданы и направился к низенькой ограде, за которой его нетерпеливо поджидал контролер. Подойдя, он поставил чемоданы на землю и стал рыться в карманах в поисках билета. Контролер холодно смерил его взглядом.
— Славный сегодня денек, — сказал Ленни. — Я семь лет здесь не был,
И вдруг Ленни вспомнил. Это ведь не Кейптаун. Это вельд, а в вельде не полагается первому заговаривать с белым, надо ждать, пока белый с тобой заговорит. Как он мог это забыть? Очень глупо. Нет, кейптаунские замашки тут придется оставить. «Запомни, — сказал он самому себе, — запомни, Ленни, мой дружочек: никаких разговоров с белыми. Изволь этого не забывать!» Он хмуро усмехнулся и подал билет контролеру. Его встретил все тот же холодный, враждебный взгляд.
«Ну нет, меня не запугаешь», — подумал Ленни. Он поднял чемоданы и прошел мимо, все время чувствуя, как эти холодные глаза сверлят ему затылок. Ладно. Он сделал ошибку. Больше это не повторится.
От станции вправо шла проселочная дорога. Ленни знал, что на этой дороге, милях в двух отсюда, лежит его родная деревня, сейчас заслоненная пригорком. Налево виднелась кучка домов — окраина поселка. Дальше налево по склонам были разбросаны отдельные фермы.
Как здесь просторно. Как легко дышится. Какой чистый воздух. Во все стороны, сколько можно окинуть глазом, — пологие склоны, волнистая широкая равнина. И какое синее небо, какое яркое утреннее солнце, какой прохладный, освежающий ветер. Да, здесь есть место, где жить, есть воздух, чем дышать.
Напротив станции через дорогу стоял киоск. Небольшая закусочная. Двое загорелых дюжих мужчин сидели возле ларька и пили кофе. Им подавала полногрудая белая девушка. Поодаль стоял грузовик. И она и мужчины — все смотрели на Ленни.
Ленни опустил чемоданы на землю и с минуту помедлил, глядя в нерешительности на сыпучий песок дороги. Идти далеко, чемоданы тяжелые. Хорошо бы выпить кофе. Да, но это не Кейптаун. В Кейптауне он подошел бы к ларьку и спросил чашку кофе. Но здесь этого нельзя. Он видел, что все трое белых смотрят на него, но притворялся, что не замечает.
— Посмотрите-ка, — сказал один из мужчин, сидевших возле киоска. — Видишь? Что это такое, как по-твоему?
Другой пожевал губами, как бы размышляя, и сказал тоном сомнения:
— Да уж и не знаю, как тебе сказать. Вроде обезьяна вырядилась в хороший костюм, получше того, что я сам ношу по воскресеньям, да и разгуливает по дороге. Но ведь сегодня не воскресенье, так что уж и не знаю…
— А может, она каждый день носит такой костюм? Только нет, ты ошибаешься. Это не обезьяна. Морда у него малость посветлей. Это бушмен из города.
Другой протер глаза и с удвоенным усердием принялся разглядывать Ленни.
Девушка хихикнула, потом громко расхохоталась.
— Бушме-ен? — протянул тот, что говорил про обезьяну.
— Ну да. Они ведь в городах говорят по-английски, а себя называют — евроафриканцы.
— Евроафриканцы?..
Первый ухмыльнулся.
— Да ты же знаешь. Это значит — цветной, ну, полукровка, выродок. — Он с отвращением сплюнул.
Другой кивнул и пальцем показал на Ленни:
— И этот из таких?
— А то как же.
— Ишь ты. А ничего, смазливенький. А складка-то на брюках какая, видал? Небось костюм на заказ шит. А башмаки? Ты когда-нибудь носил такие башмаки?
Ленни нагнулся взять чемоданы. Лучше всего поскорее уйти. Незачем нарываться на неприятность. Конечно, он любого из них мог бы свалить с ног, но ведь не станут драться один на один.
— Эй! Ты!
Ленни выпрямился и застыл в ожидании. Сколько раз он обсуждал вопрос о цветных и в Лиге освобождения африканцев и на заседаниях Неевропейского фронта [7] . А теперь этот вопрос и его взял за горло. И для него прозвучал сигнальный рожок.
7
Неевропейский фронт — организация для защиты прав цветного населения Южно-Африканского Союза.
— Поди сюда! — сказал тот, что заговорил первым.
«Южная Африка, — устало подумал Ленни, — да, вот она, Южная Африка». Он перешел через дорогу. Ну, этого цветного они, во всяком случае, не запугают, решил он про себя; избить меня они могут, но запугать — нет. Он остановился перед тем, который его позвал, и прямо поглядел ему в лицо.
Тот, прищурясь, рассматривал Ленни.
— Ты откуда? — вдруг рявкнул он.
— Из Кейптауна.
— А здесь что тебе нужно?
— Я здесь живу.
— Никогда тебя не видал.
— Я семь лет жил в Кейптауне.
— В школе учился?
— Да.
— Какой на тебе ярлык?
— Что вы хотите сказать?
— То, что сказал. Небось с ученым титулом пишешься?
Ленни усмехнулся:
— Да. Даже с двумя.
Трах! Тяжелый кулак ударил Ленни по зубам. Рука Ленни сама дернулась вверх — на удар ответить ударом. Ленни с трудом подавил в себе этот порыв. Но белый заметил его движение и ударил вторично. Ленни облизнул губы и сплюнул. Алая кровь растеклась по дорожной пыли, потом впиталась в нее. Ленни смотрел, как она впитывается.
— Не сметь улыбаться! — прошипел белый.
«Южная Африка, — думал Ленни, — вот это и есть Южная Африка». Этот человек ненавидит его за то, что он образован и держится независимо. Если бы Ленни проявил покорность, он бы, пожалуй, раздобрился, ухмыльнулся бы и отпустил его с миром. Это все та же борьба и все тот же завоеватель. Этому белому нужно, чтобы Ленни покорился; если он этого не добьется, он не будет чувствовать себя в безопасности. В этом вся история Южной Африки, такова ее грубая, голая правда. Ленни вдруг понял это с неотразимой ясностью. Не так, как тогда, когда читал об этом в книгах или слышал в аудитории, где вежливые профессора читали лекции, а студенты прилежно записывали или зевали по сторонам. Не так. Нет.