Тропою страсти
Шрифт:
Когда она вернулась, Луиджи все еще сидел в прежней позе. Джесс поставила понос на небольшой столик, пододвинула его к дивану и села рядом с Луиджи. Он продолжал угрюмо смотреть в огонь, а рука его по-прежнему была прижата к груди.
— Позвольте мне взглянуть… — ласково попросила она, каждой клеточкой своего тела излучая любовь.
— Да ладно, ничего страшного, — пробурчал он в ответ. Но Джесс проявила твердость:
— Нет, нет, я посмотрю сама, и сейчас же!
— Джесс, извините, но не хочу, чтобы вы сейчас находились рядом… потому что, когда дело доходит
— Вот поэтому я и должна быть рядом с вами сейчас.
Борясь с почти непреодолимым желанием обнять его и приласкать, Джесс взяла его руку и положила себе на колени.
— Это так естественно, волноваться при виде крови.
— Но не так сильно, как волнуюсь я, — пробормотал он, делая нерешительную попытку отдернуть руку, когда Джесс начала разворачивать намотанное полотенце. — Что вы делаете? — забеспокоился он.
— Я всего-навсего собираюсь осмотреть рану, но вам, возможно, стоит отвернуться.
— Я не упаду в обморок, если вас пугает именно это, — проворчал Луиджи, — более вероятно, что меня просто стошнит…
— В таком случае, вам действительно лучше не смотреть, — прошептала Джесс, наконец-то обнажив его окровавленную руку. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть, когда она обнаружила очень глубокую рану у основания его большого пальца.
— Как же вас угораздило так порезаться! — воскликнула она нетвердым голосом, но потом, спохватившись, быстро добавила: — Но сильно сомневаюсь, что вы от этого можете умереть!
Перед тем как переключить внимание на содержимое аптечки, Джесс слегка прикрыла своей ладошкой его руку — на случай, если вдруг у него возникнет искушение посмотреть на рану.
— Сейчас я промою рану, чтобы быть уверенной, что нет инфекции.
В ответ он что-то вяло пробормотал Джесс была рада уже тому, что, когда она стала промокать рану ватой, смоченной в кипяченной воде, он сидел отвернувшись и по крайней мере не мог видеть, как отвратительно дрожат ее руки.
— Замечательно, — прошептала она, начиная дезинфицировать рану, — кровь уже почти не идет…
— Рад это слышать. — В голосе Луиджи отчетливо звучали нотки страха. — Когда я был ребенком, вид крови всегда ассоциировался у меня с неминуемой смертью… возможно, потому, что в возрасте шести лет я видел человека, истекшего кровью до смерти.
— Боже, какой ужас!
— Это было дорожное происшествие, беднягу выбросило через разбитое ветровое стекло. Я тогда был маленьким скверным мальчишкой, и это событие даже показалось мне забавным, но потом я услышал, как кто-то сказал, что этот человек умер…
— То, что вы оказались свидетелем такого кошмара, да еще в столь раннем возрасте, несомненно должно было как-то отразиться на вас. — Она старалась казаться спокойной, осматривая промытую рану. — Настоящий врач наверняка наложил бы несколько швов.
— Вы хотите сказать, что это дорожное происшествие продолжает влиять на меня уже столько лет? — спросил Луиджи.
— Боже мой, да множество взрослых несут на себе самые разные комплексы! — воскликнула Джесс. —
— Почему вы так говорите?
Оторвавшись на мгновение от того, что она сделала, Джесс встретилась с пристальным взглядом его проницательных глаз.
— Моника случайно рассказала мне, как храбро вы себя повели, когда произошел несчастный случай с ее братом, — призналась она, готовая убить себя за то, что у нее вырвалось это признание.
— Интересно, а что еще Моника так же случайно сообщила вам? — медленно произнес Луиджи. — Надеюсь, она не забыла проинформировать вас, как восхитительно я повел себя после своего подвига? Это было великолепное зрелище, вам стоило бы полюбоваться!
— Не забыла! — рассердилась Джесс. — Но как это может уменьшить значение того, что вы сделали? Если это может вас утешить, я вправе заявить, что вы вели себя исключительно храбро и мужественно в течение последних нескольких минут — просто ни единой слезинки!
На мгновение Луиджи взглянул на нее так, будто она сошла с ума, а потом расхохотался. Бледность исчезла с его лица, оно ожило, в глазах снова появились знакомые ей насмешливые огоньки.
— По крайней мере, никто не посмеет обвинить вас в том, что вы потакаете моему хрупкому самолюбию! — Он, все еще усмехаясь, поднял с колен свою забинтованную руку и посмотрел на нее, будто не веря, что она принадлежит ему. — Мне следует выразить глубокую благодарность вам за очень профессиональную помощь. Думаю, теперь я наконец смогу сварить кофе…
— Ни в коем случае! — Джесс поднялась, собирая медицинские принадлежности. — Что вам необходимо выпить, так это стакан воды с парой таблеток аспирина, и никакого кофе!
Он все еще вяло протестовал, когда Джесс взяла поднос и унесла его в кухню.
Когда она принялась наводить порядок на кухне, ее руки дрожали, и эта неуправляемая дрожь не позволяла ее рассудку сохранять ту непреклонную сдержанность, которую она изо всех сил старалась в себе поддерживать. Ну хорошо, возможно, ему действительно необходимо наложить несколько швов, но это может подождать до утра, яростно твердила себе Джесс. Потом ее плечи горестно поникли, и по щекам потекли слезы.
— Я не хочу его любить, мне это совершенно ни к чему, только лишняя головная боль! — внушала себе она, не замечая, что говорит сама с собой вслух, а заметив, зажала рот ладонью. И вдруг она с испугом заметила, что ее рука онемела и начала краснеть. Господи, какая же она идиотка! Думая о Луиджи, она совершенно забыла о своей аллергии! Здесь же есть целая упаковка одноразовых резиновых перчаток, а она даже не догадалась ими воспользоваться!
Продолжая мысленно укорять себя, Джесс слегка порылась в этой исключительно хорошо укомплектованной аптечке и со вздохом облегчения извлекла из нее то, что даже и не мечтала найти, — тюбик мази от аллергии. Эта мазь должна ее избавить от последствий необдуманного обращения с антисептиком… Лишь бы Луиджи ничего не заметил!