Тропою тайн
Шрифт:
— Да, — согласилась Элли. — Но об одном я никогда не жалела: о том, что у меня родилась ты. — Слезы подступили к ее глазам. — Даже после того, как тебя похитили, когда, казалось бы, мне стало легче обо всем забыть, я ни на минуту не пожалела о том, что ты появилась на свет.
Скайлер внимательно смотрела на Элли, и та опять почувствовала, что между ними существуют незримые узы.
И вдруг Элли поняла, как поступить. Вскочив, она бросилась по коридору в детскую, где спала Элиза. Элли бережно взяла малышку на руки и понесла в гостиную.
Скайлер,
— Хочешь подержать ее?
Как только Скайлер взяла дочь на руки, Элиза проснулась и широко открыла глаза. Элли напряглась, ожидая, что ребенок испугается, но Элиза не расплакалась, а устремила взгляд ярко-голубых глаз на Скайлер.
— Какая она красивая… — с трепетом прошептала Скайлер.
— Как и ее мать.
Скайлер подняла голову, и две женщины обменялись взглядами, не нуждаясь в объяснениях.
— Спасибо, — просияла Скайлер.
— Давным-давно я дала себе клятву, — призналась Элли. — Если ты найдешься, я приложу все усилия, чтобы больше ты никогда не узнала, что значит быть вырванной из семьи.
Скайлер молчала, как показалось Элли, целую вечность.
— По пути сюда я еще не знала, чего надеюсь добиться… но теперь меня осенила удачная мысль. — Она нахмурилась и глубоко вздохнула. — Я хочу, чтобы мы вместе заботились об Элизе, а она росла, видя рядом нас обеих.
Элли старалась осознать смысл слов Скайлер, но не могла. Ее сердце словно остановилось. Какой чудесный дар ей только что преподнесли!
А потом ее сердце заколотилось, пол под ногами дрогнул, и Элли подумала: «Да, Кейт я никогда не прощу… хотя благодарна ей за то, что она вернула мне дочь — не только умную, но и красивую, не только добрую, но и сильную духом».
Элли вгляделась в лицо своей очаровательной дочери, а потом перевела взгляд на малышку.
— Однажды царь Соломон разрешил спор между двумя женщинами. — Элли улыбнулась. — Сообразив, что настоящая мать отступится от ребенка, лишь бы не причинить ему боль, он отдал малыша той, кому следовало. Я сделала бы так же, если бы понадобилось. Вы обе нужны мне.
Элиза захныкала, и Скайлер прижала дочь к плечу так ловко, словно носила ее на руках всю жизнь. С неуверенной улыбкой она посмотрела на Элли.
— Я так мало знаю… — выдохнула она с волнением. — Я не сумею стать хорошей матерью…
— Не беспокойся, ты справишься, — заверила ее Элли.
Она обняла дочь и внучку. Целое оказалось крепче и больше, чем его части.
Элли охватил душевный трепет, хотя совсем недавно она считала свою душу погибшей. Осознав, что с ней происходит, Элли улыбнулась.
«Я счастлива», — подумала она.
В пятницу утром, в девять часов, все они встретились в зале суда — Скайлер и ее адвокат, Леон Кесслер, Элли и Пол, который держал на руках Элизу, одетую в нарядное платьице.
Встреча была, по существу, формальной, поскольку основные пункты соглашения об опеке Элли и Скайлер обсудили заранее. Оставалось
Скайлер взяла академический отпуск еще на год. Она хотела продать дом и переселиться в город. Уилл собирался продать городскую квартиру, а пока разрешил Скайлер пожить в ней. Эта часть соглашения не радовала Скайлер: ее отношения с приемными родителями оставались по меньшей мере натянутыми. Скайлер давно не разговаривала с Кейт и согласилась жить в квартире, лишь уступив настояниям отца и до тех пор, пока не подыщет себе жилье неподалеку от дома Элли и Пола.
Элли и Скайлер намеревались впредь принимать все важные решения, касающиеся судьбы Элизы, вместе.
Оставалось выяснить, какую роль во всем этом будет играть Тони.
Когда судья спросил о нем, Скайлер нахмурилась и ответила:
— Он хочет как можно чаще видеться с дочерью.
Элли ни на чем не настаивала, но видела, что Скайлер встревожена. Она замечала все же, что при упоминании имени Тони Скайлер замыкалась в себе и становилась отчужденной. Однажды она даже чуть не расплакалась.
Что связывает Скайлер и Тони? На этот вопрос Элли не могла ответить, но полагала, что рано или поздно все выяснит. А пока Элли знала наверняка одно: благодаря причудливому повороту судьбы у нее наконец-то появилась семья, о которой она всегда мечтала.
Глава 20
«Самое утомительное и долгое дежурство — с четырех часов дня до полуночи, — размышлял Тони, — особенно если дежурить приходится в больнице».
Сидя у кровати в палате Доэрти, в больнице Святого Винсента, он пытался сосредоточиться на чтении статьи в старом номере журнала «Поле и река», принесенном из вестибюля. На часах не было еще и одиннадцати, но Тони одолевала дремота. Он посмотрел на Доэрти, который спал, положив ладонь под светловолосую голову: сегодня днем он свалился с лошади, раздробил локоть и сломал несколько ребер. Тони понимал всю разумность правила, согласно которому за полицейским, пострадавшим при исполнении обязанностей, устанавливали круглосуточное наблюдение… но в данном случае шансы на то, что какой-нибудь мстительный преступник ворвется в палату к Доэрти, были так же малы, как вероятность чудесного воскресения Элвиса Пресли. Грузного веснушчатого Доэрти подстерегала лишь одна опасность: от его гулкого храпа могли обрушиться стены.
Конечно, на этот пост Тони мог бы назначить кого-нибудь другого, но одна половина офицеров в его отряде болела гриппом, а вторая готовилась к важному событию: наблюдению за ночным митингом активистов движения в поддержку больных СПИДом. Поэтому дежурить в больнице пришлось самому Тони. Вот он и сидел у кровати, сходя с ума от мыслей о Скайлер.
Всю неделю он подавлял желание позвонить ей. Тони не терпелось увидеть дочь, взять ее на руки, не чувствуя, что ему делают большое одолжение.