Тропою Верности и Веры. Акт 4
Шрифт:
— Погоди, девушка! — Каин оперся на посох, тяжело переводя дух. Испарина покрыла лоб, с губ слетали хриплые вздохи. — Я… наверное, я всё же должен тебе сказать. Паладин, тот, что проходил здесь до тебя. Искандер. Он оставил кое-что.
Серый рукав балахона соскользнул ниже, обнажая покрытую набухшими венами старческую кисть, когда мужчина запустил руку в прорезь балахона на груди. Пошарив за пазухой, Каин извлек наружу небольшой сверток. Амазонка повела бровью, рассматривая темную тряпицу. Старик протянул предмет Уне, глядя девушке в глаза.
— Возьми, — произнес Каин, вкладывая сверток в подставленную ладонь амазонки, — это оставил твой паладин, когда
Взвесив предмет на ладони, амазонка приоткрыла край ткани.
«Камень Душ! — в изумлении подумала девушка, рассматривая край серого, продолговатого камня размером с её ладонь. Внутри, глубоко в темной оболочке, едва заметно теплилась багровая искра. От идущего изнутри света каждая трещинка, каждая извилина становилась видна, подсвечиваемая потусторонним огнем. — Искандер опасался… Или он точно знал, что может не вернуться оттуда?».
— Благодарю тебя, Каин, — амазонка закрыла камень тряпицей и пристроила ценную поклажу в поясной мешочек. Сшитый из крепкой кожи, тот был надежно прикреплен на поясе девушки, недовольно поморщившейся от очередного осмотра собственного доспеха, оставлявшего тела открытым больше, чем привыкла дочь берегового народа. Она бы предпочла надежную крепость старого нагрудника, но увы — приходилось соответствовать выбранной роли. Насколько Уна помнила, те прислужницы Андариэли, которых она убивала в первый поход с паладином через болота, носили еще меньше одежды. Сказать по правде, пышные формы демониц скрывали разве что узкие полоски материи и шлемы, поверх распущенных волос. И пики, которыми те, как успела убедиться Уна, они пользовались преискусно.
— Доброго пути, амазонка, — пожелал Каин, оглядев девушку напоследок. Опираясь на посох, старец побрел прочь, а раздраженная, уставшая Уна осмотрелась в поисках своего провожатого. Пришлый паладин ей не нравился. Чем, Уна бы не смогла сказать. Может быть, дело было в его светлых волосах, может, обруч и латы напомнили прошлое и совершенно другого мужчину. А, хотя, скорей всего, дело было в настойчивости воина. Если тот так хорошо знал местность и путь к Черным Болотам, то почему не пошел сам? Только ли в ордах прислужников верховной демоницы было дело? Ответа Уна не знала, но на всякий случай решила повременить с суждениями. И очень, очень внимательно следить за неожиданным попутчиком.
Правду говорят — о нем подумай, а он уже здесь. Деймон не заставил себя ждать. Амазонка едва не успела поймать себя на мысли, что краснеет — на странном рыцаре одежды было еще меньше, чем на ней. Правда, в отличие от нее, воин выглядел не порочно, а скорее, жалко — весь его облик точно успел поблекнуть, мощная широкая спина согнулась, плечи ссутулились, благородное лицо приняло беспокойное и даже плаксивое выражение. Запястья рыцаря охватывала прочная толстая веревка, как подсказал Уне ее зоркий глаз, не мешавшая, впрочем, движению рук. Только неясно, где он мог прятать оружие — из одежды на Деймоне была только набедренная повязка, настолько ветхая, что даже Уне, пришедшей из мира, не отличавшегося особой суровостью нравов, показалась верхом неприличия.
— На тех, кто внизу, вообще нет одежды, — проследив за ее взглядом, ровно пояснил рыцарь. — Поверь, мне идти в таком виде доставляет еще меньше удовольствия, чем тебе — созерцать мою наготу. Но действительно — только так можно там пройти. Если вырядиться в доспех и вооружиться до зубов, живой смертный пройдет в самом спокойном месте Степей не дальше первого демона.
Вздохнув, Уна
Неужели она их сравнивает? Осознав это, Уна замерла в замешательстве. Несуразность собственных мыслей поразила ее. Но Деймон требовательно подергал за веревку, которой были обмотаны его руки. Конец веревки Уна держала в своих руках. Вспомнив, что пришла пора выходить, амазонка встряхнулась и, еще раз проведя рукой по тщательно прилаженному к доспеху оружию, пошла к выходу из крепости. По пути она обернулась, чтобы махнуть рукой Каину, но тот исчез, растворившись среди каменных арок. А еще через несколько десятков шагов, вход в крепость остался позади и перед амазонкой зависла в пустоте первая обшарпанная и полустертая ступень длинной лестницы, ведущей вниз, туда, где Уна меньше всего хотела бы оказаться после смерти.
«Проклятое место, — подумала амазонка, останавливаясь на полуразрушенном пролете соединяющим две части лестницы. — Проклятое и разваленное!». Конец веревки дрогнул, Уна обернулась. Деймон легко перепрыгнул через несколько ступенек, оказавшись почти рядом. Начав спуск, девушка забыла про их с паладином вид, сосредоточившись на ветхих ступенях лестницы: приходилось смотреть, куда ставишь ногу, и одновременно зорко вглядываться в подернутую красноватым отблеском часть лестницы, уходящей ниже. Как подсказывало Уне предчувствие, ниже могло быть что угодно — от раскаленной реки огня, как любезно сообщил Противник, следуя за амазонкой, до полчищ демонов, рыщущих в поисках неприкаянной души.
— Гляди, — мужчина остановился рядом, чуть прищурившись и всматриваясь в зыбкую тропу несколькими шагами ниже. — Первые обитатели. Знаешь, кто это?
Ладонь Уны легла на метательный дротик, притороченный у бедра. На пути северянки и паладина, растопырив когтистые пальцы и шумно обнюхивая ступени лестницы, застыла небольшая, чуть выше колена Уны, красно-коричневая тварь. Вытянутая, округлая на конце морда елозила по камню, из приоткрытой пасти тянулись ниточки слюны. Оттопырив локти и перебирая длинными пальцами, животное поднималось, пока не замечая спутников.
— Костокол, — хмуро бросила амазонка, постукивая пальцами по древку. — Мне рассказывали о них. Падальщики, обычно ходят стаей, а не как этот, один…
— Где один, там и остальные сородичи. А за сородичами демон или еще кто посерьезнее. Попробуем пройти незамеченными? — предложил Деймон, рассматривая тварь. — Хотя нет, уже поздно. Он нас заметил.
Животное замерло, вздернув голову; амазонка видела широко раскрытые влажные ноздри, втягивающие воздух. Костоколы не очень хорошо видели, больше полагаясь на превосходный нюх и численное превосходство. Стая из десятка костоколов могла стать серьезной помехой в продвижении: упорства тварям было не занимать, а уж о настырности в преследовании тем более не приходилось говорить. Животное тащилось за жертвой до последнего вздоха, её или его, не важно.