Тропою волка
Шрифт:
Глава седьмая
ХЕТХИ
Даже в неприветливой, холодной Ашуре выпадали иногда ясные, солнечные деньки. Нечасто, но тем радостнее становилось на сердце, когда ветер разгонял серые тучи и небо начинало сиять лазурью. На равнинах царила весна, теплый ветер нес ароматы ранних цветов. Ракита у ручья окуталась желтым облаком, и дальний лес уже стоял в зеленой дымке.
Первый караван, заботливо снаряженный белл Беренгером, пришел из Лутаки в Рунон, официально открыв летнее движение по государственному тракту. Еще один, гораздо больший, примерно в это же время норлоки провели через горы и сдали с рук на руки доверенному человеку белл Беренгера, встретившему
Получив причитающееся вознаграждение (Тирк, благодаря обширным связям среди торговцев, был прекрасно осведомлен о росте благосостояния достопочтенного белла и хладнокровно повышал цену за каждый приведенный караван), норлоки отправились в путь на Сарамитскую равнину. Близилось время весеннего паломничества монахов Сторожевой башни к священным камням, поэтому приходилось торопиться: дела в Лутаке задержали норлоков дольше, чем они планировали вначале, а по дороге к сарамитам необходимо было повидаться с теми, кто снабжал изгнанников информацией, собирая слухи, ходившие в Ашуре.
Ночь уже перевалила за полночь, когда Сульг проснулся. Костер давно догорел, подернулся серым пеплом, в лесу было темно и тихо. Дежурил Тиларм: сидел возле погасшего костра, выстругивал палочку, мурлыча что-то под нос. Увидев, что Сульг уже не спит, он встал и отряхнулся от стружек:
— Проснулся? А я как раз собрался тебя будить. Азах уже на ногах. Ваши лошади оседланы.
Сульг поплескал в лицо ледяной водой из ручья — она мигом прогнала остатки сна. Из темноты появился Азах, что-то жуя на ходу. В поводу он вел двух коней.
— Постараемся вернуться как можно скорей. — Сульг сел в седло, разбирая поводья. — Самое большее — часа через два. — Он кивнул Тиларму и тронул гнедого.
До большого села, что лежало возле реки, было неблизко, но отдохнувшие лошади шли вдоль леса бойкой рысью, а в поле перешли на галоп. Через час скачки между темных холмов блеснула река, показалось спящее село. На высоком обрывистом берегу Сульг придержал коня и огляделся: небо было непроглядно черным, беззвездным. Царила такая тишина, какая наступает только глубокой ночью, когда засыпает, кажется, весь мир и торопится досмотреть свои сны, зная о том, что скоро придется пробуждаться. В селе бодрствовали лишь сторожа на вышках: невысокие бревенчатые сооружения в разных концах села появились после последнего набега агрхов. Жителям пришлось дорого заплатить тогда за свою беспечность. И хотя с той поры агрхов больше не видели в этой местности, но каждую ночь на сторожевых вышках зажигались факелы и люди поочередно несли дежурство, охраняя покой своих односельчан.
Сульг сильно сомневался, что сторожа смогут заметить агрхов, если те вдруг решат подкрасться ночью: норлоки пробирались в село уже несколько раз и караульным еще ни разу не удавалось их обнаружить.
— Подъедем со стороны реки. — Азах указал на темный приземистый дом, стоявший немного на отшибе и почти скрытый раскидистыми ветвями двух серебристых тополей. — Надеюсь, он не завел собаку: эти шавки способны перебудить всю округу...
Сульг молча кивнул. Паромщик, старый Мет, уже третий год собирал для норлоков все слухи и сведения, которые ходили в округе. Пассажиры почти не обращали внимания на хмурого, всегда недовольного чем-то старика, который правил паромом. Переправа через широкую реку была небыстрой, и между путниками почти всегда завязывалась дружеская беседа. Всецело поглощенный своей работой, Мет никогда не вступал в разговоры, однако хорошенько запоминал все,
Норлоки знали Мета с того черного дня, когда на его село налетели агрхи. Дым горящих домов чуялся тогда далеко по реке, а, миновав излучину, норлоки увидели и само пожарище. Сульг не хотел рисковать и подъезжать ближе: если там все еще хозяйничали агрхи, следовало хорошенько подумать, прежде чем кидаться на защиту селян: агрхов могло оказаться гораздо больше, чем норлоков. Понаблюдав за селом с обрыва, он пришел к выводу, что кочевники, скорее всего, уже покинули это место. Можно было продолжить путь, обойдя село стороной, но Сульг колебался: не в обычаях агрхов было поджигать дома во время нападения, вполне возможно, разбой устроил кто-то другой. Было бы совсем нелишне выяснить, кто.
Немного на отшибе от села, почти на берегу, они заприметили небольшой дом, один из немногих уцелевших от пожара. Норлоки осторожно подобрались к нему, незамеченные, вдоль густых прибрежных ракит и проникли во двор.
Дом оказался пустым. Ни одной души не оказалось во дворе: ни в маленькой темной конюшне, ни в самом доме, куда Илам осторожно заглянул через открытое настежь окно. На всякий случай он пошарил даже под перевернутой лодкой возле сарая и пожал плечами — никого. Они уже собрались было незамеченными убраться из села, когда заскрипели ворота и внезапно появился хозяин.
Мет, казалось, совершенно не удивился, что во дворе его встретили вооруженные незнакомцы. Он рассказал о том, что на село действительно напали кочевники, а дома загорелись скорее всего от того, что кто-то из жителей в панике перевернул горшок с углями. Мет долго раздумывал, прежде чем сообщить, как обнаружил убитой всю семью своего сына, а под конец коротко сказал, что агрхи покинули деревню так же беспрепятственно, как и вошли в нее. В конце концов Сульгу стало не по себе от его слишком спокойного голоса. Он выслушал паромщика, спросил, в каком направлении исчезли агрхи, и решил, что не будет большой беды, если немного изменить свои планы и задержаться в дороге.
Связанных агрхов, двоих из тех, кто напал на село, вечером того же дня привезли Кейси и Азах. Они бросили пленников паромщику на крыльцо, и Сульг никогда не интересовался потом, что с ними сталось.
В следующий раз они встретили Мета почти через год. Кромкой леса норлоки следовали к тракту, ведущему в Лутаку. С высокого берега было хорошо видно, что большинство домов начали отстраивать заново — стало быть, люди будут жить здесь дальше. Сульг поискал взглядом дом паромщика и в ту же минуту заметил самого Мета: он спешил им наперерез на старой, пузатой рыжей кобыле.
С того времени Мет встречался с норлоками каждый раз, когда их путь пролегал неподалеку от его села. Каждый раз встречи проходили глубокой ночью или ранним утром: Сульг опасался, что односельчане заметят, что к паромщику кто-то приезжает.
В этот раз, покидая дом паромщика, Сульг был очень озабочен. Он молча сел в седло и тронул коня. Азах тоже хранил молчание, раздумывая над тем, что сообщил старый Мет.
В придорожных трактирах, на постоялых дворах, в самом Руноне все чаще говорили о том, что совсем скоро Доршата установит в северной провинции свою власть. Все ждали этого с нетерпением: хотелось спокойной жизни, а присутствие на границе Ашуры и Мятежного края военных гарнизонов сдерживало бы кочевников. Мет утверждал, что недавно переправлял через реку людей, прибывших из Доршаты: из их негромкого разговора можно было понять, что совсем скоро в Руноне появится ставленник Белого Дворца, который и будет править Ашурой.