Троянская лошадка
Шрифт:
Я чуть отпрянул от окошка. На раскисшей площадке, как раз напротив меня, появился мужчина в плаще. Я хорошо рассмотрел его землистое лицо с глубоким старым шрамом на щеке. Мужчина принес два эмалированных таза с отколотыми краями и кинул их на землю. Выровнял их ногой, чтобы находились в шаге друг от друга. На одном из них я заметил кровавый след подтека… И тут мне стало дурно до тошноты. До меня дошло, что означают эти приготовления. Эти тазы – для наших с Ирэн голов, для нашей крови. В какой-то документальной хронике я видел, как азиаты казнили человека: связали ему сзади руки, поставили на колени перед тазом и одним ударом сабли снесли голову. Голова упала в таз, туда же полилась кровь. Палачи, как хозяева плахи, всегда думают о крови. В Древнем Риме арену амфитеатров засыпали опилками. Французская гильотина
Именно это ужаснуло меня больше всего. Увидел бы я взвод солдат с автоматами или виселицу – не почувствовал бы столь мучительного, животного страха, как при виде обыкновенного таза. Мы что, бараны? Мы люди! Люди! И пока хоть искра сознания будет теплиться в моей голове, я буду сопротивляться, я не допущу этой омерзительной процедуры!
– Ирина! Проснись!
Я тормошил ее и несильно шлепал по щекам. Ирэн не без усилий открыла глаза и тотчас вскочила, стала поправлять волосы и озираться по сторонам.
– Что? Уже? Уже утро?
– Ирина! Надо попытаться что-нибудь сделать. Нам терять нечего. Уж лучше получить пулю в спину, чем быть баранами.
– Но я не знаю, что мы можем сделать!
– Дай телефон! Я позвоню Марго! Может, она что-нибудь сделает!
Ирэн протянула мне мобильник. Я долго слушал гудки. Ну же! Ну, ответь! Ответь!
Марго не ответила. Кому еще позвонить? У меня были десятки друзей во всех городах России, но никто из них не мог нам помочь.
– Значит, будем надеяться только на себя, – бормотал я. – Когда нас выведут… Нет, раньше! Сейчас! Немедленно! Я лягу на пол и притворюсь мертвым. А ты стучи в дверь и кричи. Главное, чтобы открыли дверь! Ты должна выбежать отсюда, понимаешь? Любой ценой! Любой, Ирэн!
– Они не поверят!
– Но у нас нет другого выхода! Ты должна выбежать отсюда! Должна! Должна!
Она не верила, что мы сможем что-либо изменить. И я не верил, но был готов противиться палачам, даже если это было бессмысленно.
– Ну что мне кричать?
– Что хочешь! По-русски, по-английски!
Настолько мучительно было ожидать медленного приближения казни, что я предпочел умереть здесь и сейчас. Я воспринял бы пулю как блаженство, как милость бога. Лег на пол, лицом вниз, правую ногу согнул в колене, правую руку положил под грудь.
– Это безумие, – бормотала Ирэн, приближаясь к двери, и добавила навзрыд: – Кирилл! Ну за что нам это все? За какие грехи?
– Ты знаешь, за какие. Стучи!
Она принялась бить ногой в дверь и кричать. Меня трясло, и я никак не мог унять дрожь. Пусть только приблизятся ко мне. Я стану рвать их зубами, я выдавлю им глаза, я буду душить их, лишь бы Ирэн успела выбежать. Лишь бы успела!.. Грохот стоял такой, что подо мной дрожала земля. У Ирэн сдавали нервы. Она кричала и плакала.
И вдруг лязгнул дверной засов… Господи, помоги! Помоги! Я почувствовал, как по моей голове прошелся сквознячок. Ирэн, икая от слез, сказала по-английски: «Он не встает». Я слышал, как шуршит плащ. Потом дыхание. Мне на ухо капала вода. Человек в плаще нависал надо мной. Пусть только прикоснется ко мне! Я вопьюсь ему в горло зубами… Удар ногой в живот. Так пинают дохлую собаку. Я сжал зубы и терпел… Пусть бьют. Я ничего не чувствую. Я мешок с соломой. Меня можно пинать до самого вечера, можно скинуть с самолета, закопать в землю – со мной ничего не случится, потому что я мешок с соломой… Сильная рука сдавила мне плечо, комкая тельняшку… Помоги, господи! Меня перевернули на бок…
Я выстрелил кулаком в лицо человека, склонившегося надо мной. Тотчас ударил ногой и вцепился обеими руками ему в горло. Сколько у меня сил! Я не человек, я зверь, я танк, я атомная бомба! Я оторвался от пола, ломая, сжимая, разрывая врага. Он повалился и закричал. Я безостановочно бил его по лицу. Удары были страшные, брызги крови летели во все стороны. Второй охранник прыгнул на меня, как на матрац, и накинул мне на шею ремень.
– Беги, Ирэн!! – хрипел я. – Беги!! Беги!!
Меня душили. Кровавые круги плыли у меня перед глазами, но я продолжал рассыпать во все стороны удары руками и ногами. Мои враги рычали. Я тоже рычал. Мы превратились в клубок, в сгусток обезумевших убийц. Я слабел. Мне заломили руки и связали за спиной ремнем. Все-таки быть мне бараном, стоящим на коленях перед
Я медленно, с опаской повернул голову. Дверь закрыта, рядом с ней Ирэн нет. Я поднялся на ноги – для этого мне сначала пришлось встать на колени. Ирэн в камере нет! Ее нет! Нет! Она убежала!
Я закричал от сумасшедшей радости! Эти два идиота, занявшись мной, забыли про Ирэн! Кинулся к решетке, уперся в нее лбом. Неужели это свершилось? Моя девочка, моя ласточка, моя птичка упорхнула из мрачной клетки! Господи, спаси и сохрани ее! Дай хитрости, осторожности, воли и бесстрашия добраться до леса живой и невредимой. А там, быть может, встретит Марго. А вдвоем они обязательно выживут. Красивые, милые, добрые девчонки должны выжить!
Я что-то пел себе под нос и ходил из угла в угол. Связанные за спиной руки онемели. Я сплюнул кровавой слюной. Интересно, на моей роже осталось уцелевшее место? Жаль, драка так быстро закончилась. Руки связаны, но у меня еще есть ноги, еще есть голова. И пока она на плечах, я буду драться!
За дверью шаги, голоса. Что? Уже идут за мной? Выведут во двор и поставят на колени перед тазом? Уже? Так быстро?.. Пустота в животе. Невольно приходят мысли о туалете. Отвратительное чувство страха! Постыдное чувство! Как же унять дрожь? Я опустился на колени, пригнул к ним голову и вытер разбитые губы о штанину. Перед казнью надо выглядеть достойно, без кровавых соплей… А что это валяется на земле? Гвоздь! Обыкновенный ржавый гвоздь! Я потянулся к нему губами. Прежде чем удалось схватить его зубами, наелся земли. Вскочил на ноги. Гвоздь в зубах – это уже оружие. Подошел к двери, близко-близко, и прицелился в «глазок», закрытый металлической задвижкой. Голоса приближались. Мне трудно было дышать носом. Наверное, разбили переносицу, и там клокотала кровь… Я напряг шею. Задвижка ушла в сторону, и в кружочке показался глаз. Я подал голову вперед, будто собирался клюнуть. Гвоздь нырнул в кружочек, как швейная игла. Наверное, я достал цель, потому что за дверью тотчас раздался вопль. Выплюнул гвоздь и отошел на шаг… Драться хочу, драться! У меня еще полно крови, на моем теле еще много неотбитых мест! Дверь распахнулась. Я прыгнул к потолку, и хлестко ударил ногой по лицу охранника. Его отбросило к косяку. Я согнулся и протаранил его живот головой. Бить, бить, бить! Встречный удар пришелся мне в лицо. Закрыться нечем, руки связаны. Кажется, хрустнул нос. Да черт с ним, с носом! На что мне этот нос, коль голову будут рубить? Охранник толкнул меня к стене, схватил одной рукой за горло, а другой стал наотмашь бить. Какое у него свирепое лицо! А глаз все-таки цел. Я лишь проткнул ему кожу на скуле… Я ударил его коленом. Охранник взвыл. Я добавил ногой, толкнул плечом, а затем врезался своим лбом ему в нос. Кровь во все стороны! Фонтаны крови! Царство крови! Мочи! Лупи! Бей! Снова коленом, снова головой! Охранник упал. Я прыгнул ему на грудь, наступил ногой на горло…
Но достаточно. Это предел. Я озверел, но я все-таки не зверь. Я не зверь. Да и звери не всегда убивают. Тигрица повернулась и, помахивая полосатым хвостом, ушла. Подарила нам с Марго жизнь и ничего не попросила взамен. Благородство силы… Я отошел от распростертого на земле человека и, широко расставив ноги, чтобы не упасть, дышал, дышал, дышал. С моего лица на тельняшку ниспадал Ниагарский водопад. Потоки крови, реки крови! Тельняшка стала красной, как турецкий флаг. Охранник, хрипя, отполз к стене. Прижался к ней, поднял лицо.
– Браво! – услышал я за своей спиной.
Я обернулся. В дверях стоял Крот и аплодировал мне.
Глава 30
Декорация
Он был в чистом, бежевом, перетянутом ремнем и портупеей костюме с накладными карманами и золотистыми пуговицами. Волосы аккуратно уложены, гладко выбритое лицо источало запах дорогого одеколона. Если бы не розовые пупырышки укусов, рассыпанные по щекам и лбу, да оцарапанные руки, я бы подумал, что это двойник Крота, который видел джунгли только по телевизору.