Троянская тайна
Шрифт:
– Неужели это так трудно? – удивилась Ирина.
– Гм, – сказал Федор Филиппович и как-то странно посмотрел на Сиверова, который вдруг с отсутствующим видом уставился в потолок.
– В конце концов, вы ведь уже согласились провести экспертизу картины, – сказал Сиверов, снова переводя взгляд с потолка на Ирину. – И наверное, не откажетесь опознать подлинник, если мы его найдем.
– Разумеется, – сказала Ирина. – Я только не поняла, при чем тут какое-то новоселье.
– Я объясню, – сказал Потапчук. – Работая с нами, вы фактически на время становитесь агентом ФСБ со всеми вытекающими отсюда последствиями, к числу которых, увы, относится и необходимость
– Вот еще! – фыркнула Ирина. – Если вам угодно играть в эти игры, играйте на здоровье! При чем тут я?
– Я объясню, – терпеливо повторил генерал и осторожно отпил глоточек кофе. – Давайте примем в качестве рабочей гипотезы предположение, что Гриша Пикассо говорил именно о "Явлении Христа народу", ладно? Что же из этого следует? Первым делом из этого следует странная смерть самого Гриши, очень похожая на хорошо организованный несчастный случай.
– Организованный? – удивилась Ирина. – Ну, знаете! Как можно организовать сердечный приступ?
– Легко, – сказал Потапчук. – И притом кому угодно. Только здоровому человеку для этого придется сделать небольшой укольчик, а человека с больным сердцем, каковым являлся Литус, достаточно просто напугать. Версия о каком-то там наркомане, решившем прокатиться и с этой целью угнавшем чужой автомобиль, на мой взгляд, не выдерживает критики.
– Это почему же?
– Да потому, что к моменту совершения наезда машина находилась в угоне уже целые сутки. Невозможно целые сутки оставаться: А – под кайфом, Б – за рулем и, наконец, В – не пойманным в таком городе, как Москва. Любой из перечисленных мною пунктов возможен по отдельности, но все вместе...
– Ну, допустим, – неохотно согласилась Ирина. – Вы хотите сказать, что его убрали те, кто предлагал ему... ну, сотрудничество?
– Да вам сам бог велел с нами работать! – обрадовался Потапчук. – Совершенно верно!
– А как они могли узнать, что он их... как это вы говорите? Сдал?
– Осмелюсь напомнить, что слух циркулировал по Москве добрый месяц, прежде чем мы занялись его проверкой. Те, кто занимался организацией рассматриваемого нами гипотетического преступления, наверняка имели определенное отношение к искусству – в конце концов, кто-то же должен был написать копию, а это далеко не каждому по плечу!
– Дядя Федя, – едва слышно произнесла Ирина.
– Вот видите! Не правда ли, его смерть удачно укладывается в ту мозаику, которую мы с вами сейчас пытаемся собрать? Пойдем дальше. После смерти Гриши Пикассо проходит какое-то время, и вот вашему отцу предлагают приобрести неизвестный ранее этюд Александра Иванова. При этом потенциальному продавцу, разумеется, ясно, что первым делом профессор Андронов убедится, что этюд подлинный...
– Экспертиза? – догадалась Ирина. – Но зачем? Зачем тому, кто украл картину из галереи, еще какая-то экспертиза?
– Предположим, заказчик не доверял исполнителям, – сказал Потапчук. – Ведь тот, кто написал одну копию, мог написать и вторую, правда? Да и вообще, подозревать всех вокруг в дурных намерениях и поступках – неотъемлемое свойство любого мерзавца. Он мог предположить, в конце концов, что в Третьяковке изначально была выставлена копия и что оригинал на самом деле хранится в каком-нибудь запаснике. Словом, когда имеешь дело с таким раритетом, лучше перестраховаться. А слово профессора Андронова – лучшая страховка, не так ли?
– Вы хотя бы понимаете, что говорите чудовищные вещи? – бледнея, сказала Ирина. – По-вашему, получается, что отец, увидев этюд, что-то заподозрил, и его убили?
– Это вы сказали, а не я, –
Ирина закусила губу так, что та побелела.
– Допустим, – произнесла она. – Дальше, пожалуйста.
Сиверов испытующе посмотрел на женщину, мягко отобрал у нее чашку с недопитым кофе и сунул взамен рюмку коньяка. Ничего не говоря, он подтолкнул руку с рюмкой вверх, и Ирина послушно выпила, как лекарство, вряд ли осознавая, что именно пьет.
– Дальше был ваш реставратор дядя Федя, а после него – его коллега Колесников, который, по всей видимости, помогал ему в создании копии. Их обоих убрали, очень профессионально свалив смерть одного на другого. Колесников не убивал Макарова, это ясно как божий день. Он оставил в квартире множество следов в виде отпечатков пальцев, он засветился перед охранником и соседями, но при этом почему-то стер свои пальчики с выключателей, дверных ручек и вообще всего, за исключением бутылки, стакана и ножа. Вы этого не знали? Да-да, повсюду, кроме этих трех предметов, отпечатки пальцев оказались тщательно стерты... Странно, не правда ли? Итого четыре человека, смерть которых почти наверняка связана с делом, которое мы расследуем. Вы понимаете, что рискуете жизнью? Понимаете, что ваш домашний телефон, как и вся квартира, может стоять на прослушке? Тот, кто организовал такое дело, наверняка обладает весьма широкими возможностями, в том числе и техническими... Так что с того самого момента, как вы обратились за разъяснениями к Макарову, вы сами подвергаетесь смертельной опасности. Макарова и его помощника убрали именно потому, что он с перепугу наговорил вам чепухи, которую легко проверить. Достаточно узнать в администрации, когда в последний раз реставрировалась интересующая нас картина и не было ли в ходе реставрации каких-либо эксцессов, как все станет ясно. Выяснив, что дядя Федя вам солгал, вы бы непременно попытались узнать, зачем он это сделал, и ему пришлось бы отвечать на крайне неприятные вопросы – сначала вам, а потом и следователю. Этого организатор преступления допустить не мог. В итоге – два трупа...
– И наверняка не последние, – вставил Глеб.
– Я тоже так думаю, – согласился генерал. – И чтобы не попасть в их число, вам, Ирина Константиновна, следует соблюдать предельную осторожность. Ни с кем не обсуждайте это дело, перестаньте часами простаивать перед картиной... Экспертизу надо провести по возможности тайно и в самые короткие сроки. А потом, независимо от результатов, где-нибудь на публике дать понять, что ошиблись в своих подозрениях и что картина подлинная.
– А вот это, положим, чепуха, – заметила Ирина. – Если человек, который точно знает, что в галерее висит копия, услышит от меня такое после того, как я проведу несколько часов за детальным изучением холста и красочного слоя, он сразу поймет... в общем, поймет, что к чему.
– Да знаю, – с досадой проворчал Потапчук. – Знаю! А что делать? Получается, что против вашей воли мы втянули вас в это... будто мы вас подставляем!
– Это не так, – спокойно возразила Ирина.
– Так или не так, уже неважно, – вздохнул Потапчук. – Во всяком случае, постарайтесь не открывать дверь незнакомым людям и нигде не бывайте одна. Мне известно, что ежедневно в течение какого-то времени вы находитесь... гм... ну, словом, под надежной защитой нашего общего знакомого и его личной охраны. Извините, что мне пришлось этого коснуться...