Троянский конь
Шрифт:
– Но ведь ты нисего не велел.
– Да, уж погулял, так погулял...
Проявляя чудеса ловкости и терпимости, они оделись в этом тесном, сугубо японском пространстве. Спустились по лесенке, оставив ячейку открытой. Это означало, что она освободилась. Ячейку продезинфицируют и приготовят к новому заселению.
Спешка, впрочем, теперь уже не имела значения, и они пошли в кафетерий при вокзале. Илар угостил Сейко, предоставив ей возможность выбрать еду по своему вкусу, поскольку сам не разбирался в японских блюдах. Она взяла
– Сто ты потелял?
– спросила Сэйко, видя, что её друг блуждает взглядом по сторонам.
– Вчерашний день, - буркнул друг.
– Всерасний день надо искать не здеся, а в Амелике.
Постепенно до него дошел смысл сказанного: ну конечно! в Америке же еще только утро 12-го сентября! Он забыл про разницу во времени, идиот.
– Ну-ка, отмотай пятнадцать часов назад, сколько это будет?.. А то у меня голова не соображает.
– Пять утла.
– Вау! Спасен, спасен!.. Ты гений, - похвали он Сэйко, и та, довольная, расплылась в улыбке.
И он радовался: Значит, он не опоздал! Как тот английский джентльмен, который объехал вокруг света за 80 дней, обретя жену и лишний день. Почти то же самое проделал Илар, когда перенесся с Американского континента в Японию, забыв, что пересек линию перемены дат. В самом деле, если в Токио 8 вечера, то по Центральному времени США и Канады сейчас только 5 утра. До начала рабочего дня, до девяти часов утра, у него уйма времени. Но и чересчур расслабляться рискованно, путь предстоит не близкий, даже по меркам ВТТ.
– На этом вокзале есть космические линии?
– спросил Илар, макая суши в треугольную тарелочку с зеленым васаби [хреном (яп.)], с похмелья хотелось всего острого.
– Смотля куда, - ответила Сэйко, ловко управляясь палочками для еды.
– Есть линии на Луну, на олбитальные станции, на Малса и Венелу ... и болся нету.
Илар улыбнулся - свой АЙ КЬЮ она не преувеличила.
– Ну, ладно, мне пора.
– Он допил омерзительный кофе из водорослей.
– Ты покажешь мне, где тут у вас космические линии? А то я в этих иероглифах не разбираюсь
– Конеся, показу, - бесстрастно кивнула головой Сэйко, намазывая креветочную пасту на оранжевые рисовые крекеры.
– Тогда пошли.
– Сисяс, только доем...
Переборов отвращение к местным напиткам, Илар осмелился заказать сакэ. От первого глотка он чуть не траванул. "Японский бог, зачем они её греют, вместо того, чтобы положить кусок льда?!"
Однако второй и третий глоток пошли лучше. И, как это ни странно, головная боль рассосалась.
– Ну, доела? Тогда пошли... Да! А где мой рюкзак?!
– Твой рюкзака я сдала в камелу хланения.
В камере хранения Сэйко набрала шифр, открыла ячейку, достала вещи Илара.
– А кто та зенсина на фотоглафии?
– Какая женщина?
– Ну тама у тебя папа, мама и зенсина.
Илар наконец понял, что речь идет о портретах.
–
– Посмотлела. Я любоснательная...
– Ты любопытная, а не любознательная. Это большая разница. Запомни и никогда так больше не делай.
– Плости.
– Прощаю...
– Илар забросил рюкзак на плечо и неожиданно для себя ответил: - Её зовут Елена. Моя возлюбленная. Она погибла...
Илар не знал, зачем он пускается в идиотские объяснения. На секунду круглое плоское лицо Сэйко исказилось, и на нем проступили нечеткие черты Елены. Это было отвратительно.
– Перестань!
– Илар замахнулся на полиморфа.
Сэйко закрылась руками, ожидая удара. Но удар не последовал. Она убрала руки, на щеке у нее блестела слеза.
– Ты что? Я не хотел тебя обидеть.
– Он провел ладонью по щеке Сэйко, вытер слезу.
– Скажи... тебя часто бьют?.. Ну, я имею в виду - клиенты...
– Иногда бьют. Кто тихо слепает, кто сильно... Тогда я убилаю сувства... и лаботаю без сувств.
– А со мной ты... убирала чувства?
– Нет. Ты холосый. Мне нлавица.
Залы космических линий находились в соседнем здании современной постройки. В глаза сразу бросилась, укрепленная на карнизе, огромная динамическая светящаяся надпись: "Джапан Спейс Лайнс". На улице вновь уже смеркалось. И все расцветало огнями. Наступала очередная безумная электрическая ночь.
Они вошли в зал, отделанный блестящими листами металла с галогеновой подсветкой и рядами вместительных кабин. Кабины ВТТ имели излишне футуристический вид и раскрашены были в зловещие черно-желтые цвета.
Возле линии Земля - Марс они простились.
– Ну, ладно, иди "работай". Я, наверное, отнял у тебя много времени?.. Хочешь, я тебе заплачу еще...
– Нет-нет. Нисего не надо. Плосяй. Саёнара!
– Саёнара, моя огнеупорная...
Он последним вошел в просторную кабину, где уже стояла группа людей, человек двадцать, в ожидания отбытия на Марс. Сопровождавший группу полиморф сказал: "Го-ёдзин!" и нажал кнопку. Дверь из псевдостекла, скользнув у самого носа Илара, отделила его от Сэйко. Она помахала рукой, совсем как человек. Илар ответил - приложил к прозрачному металлопластику ладонь.
Глава 4
Марсианский космопорт представлял собой приземистое просторное здание с тусклыми стенами из местного красноватого песчаника. Казалось бы, широкое внедрение ВТТ упразднит само понятие космопорта, но нет, дань традиции и экономическая целесообразность, сохранили овеянные легендами места, где накапливаются люди, желающие отправиться на другие планеты. И они по-прежнему зовутся космопортами и выполняют приблизительно те же функции, что и раньше. Только нет уж ни взлетно-посадочного поля и нет космических кораблей.