Тройка мечей. Сборник
Шрифт:
Меня начали терзать голод и жажда, и мне хотелось знать, куда Тсали меня ведет. Но я не спрашивала. Я шла, словно во сне, повинуясь его указаниям. Вместо этого я искала внутри себя то, что могло быть частью моего Дара. Я была беззащитна перед Лайдан, – по крайней мере, так я думала. Сколько времени пройдет, прежде чем она осмелится выйти из своего укрытия и постарается снова сделать меня своим инструментом?
Инструментом?
Почему-то мое полное тревог сознание зацепилось за это слово. Человек созидает двумя способами: усилиями
Есть инструменты земледельца: плуг, чтобы вспахать землю для сева, мотыга и грабли, молоток и пила, и другие, названий которых я не знаю. Есть и иные известные мне инструменты: горшки, чтобы подвешивать их над огнем и готовить в них пищу, веретено, чтобы прясть нить, игла, ткацкий станок. Ложка, если уж на то пошло, и короткий нож, и…
Но есть и другие инструменты – для войны. Дротикомет – мои пальцы машинально шевельнулись, словно потянулись к оружию в поисках спусковой кнопки. Мечи и копья – мужчины обратились к ним в те дни, когда мы не могли больше делать дротики. Еще щиты для защиты. А в Долине каждый из Зеленого народа носил на поясе силовой хлыст – это были дети молний, прирученные и поставленные на службу.
Все это инструменты – даже разум. Но я терпела поражение из-за того, что не была как следует обучена обращаться с инструментом, доставшимся мне при рождении.
Тсали свернул в сторону от остатков древней дороги и повлек меня на восток. Я брела за ним, потому что другого плана у меня все равно не было.
День был пепельно-серым, как высохшая трава, через которую мы пробирались. Но никаких облаков я не видела. Потом я услышала журчание воды, и мой язык шевельнулся во рту, словно бы забитом пылью. Тсали потащил меня вниз по склону – тот постепенно становился все круче. Но теперь я следовала за ним с нетерпением, потому что увидела ручеек, бегущий по каменистому руслу.
Я опустилась на колени у ручья, вымыла руки – вода оказалась ледяной, – потом зачерпнула полную пригоршню и поднесла к губам. Тсали отошел чуть в сторону, присел и принялся лакать прямо из ручья. Напившись досыта, я огляделась по сторонам уже более осмысленно. Напиться-то я напилась, но хотелось еще и поесть.
Тсали вдруг выбросил руки вперед и встал; с чешуйчатой кожи стекала вода, а в когтях извивалась рыба. Он подождал, пока та затихнет, и бросил на землю позади себя, потом снова присел и стал уже пристальнее всматриваться в воду.
Хотя я давно выбрала путь и решила, что не буду убивать живых существ ради пропитания, сейчас я понимала, что должна думать о выживании и действовать логично и что если добыча Тсали означает жизнь и силу, я должна принять ее.
Но я никак не могла заставить себя прикоснуться к мертвой рыбе. Я лишь смотрела, как Тсали выдернул вторую рыбу из ее среды обитания. Потом он прошелся вдоль берега и вернулся с заостренной палкой, при помощи которой выпотрошил рыбу, и камнем, которым он ее почистил.
Огня у нас не было, да и Тсали все равно предпочел бы свою
Тут сверху раздался крик. Он настолько меня испугал, что я чуть не выплюнула очередной кусок, который заставила себя откусить. Подняв голову, я увидела птицу. Она уже разинула клюв для очередного вопля и нагло спикировала, явно целясь выхватить еду у кого-нибудь из нас.
Ее оперение было почти таким же тускло-серым, как небо. Но вокруг глаз красовались ярко-красные круги, и на миг мне померещилось, будто птица смотрит на нас сквозь пятнышки огня. Кажется, такие птицы мне еще не встречались. И хотя я мгновенно напрягла мое избитое и измученное внутреннее чувство, я не отыскала в разуме, с которым соприкоснулась, ничего, противоречащего увиденному. Ну да, это была хищная птица – но она следовала всего лишь собственной свирепой сущности, а не приказам из Тени.
Крики птицы привлекли ее соплеменников. Однако же, пока они поглощали потроха, которые Тсали выбросил подальше, где-то глубоко во мне снова шевельнулось нечто, что не могло быть моим воспоминанием. Я могла поклясться, что никогда прежде не видела таких птиц, но…
Взмахи желтовато-серых крыльев и жгуче-красная маска вокруг глаз казались мне все более важными. Я вдруг обнаружила, что вскочила, прижимая к груди крепко сжатые кулаки.
– Нинутра! – воскликнула я, и мой голос на миг перекрыл даже непрестанные крики птиц.
Нинутра? Что это? Человек? Место? Понукаемая стремлением понять, я неохотно открыла разум и принялась искать – глубже, еще глубже. Это было сумасбродством. Раньше я уходила так глубоко только под присмотром леди Дагоны. А в том месте и времени, где я пребывала сейчас, это было особенно опасно. Но я отмахнулась от этих мыслей. Мне нужно знать!
Нинутра – в голове сформировался смутный образ. Я зажмурилась, чтоб не видеть ни неба, ни птиц, ни знакомого мне мира, и устремила взор вовнутрь. Нинутра, ну же! Я отдала приказ этому фрагменту мысли – или воспоминания. Что такое Нинутра?
У меня закружилась голова. Мысленный образ сделался отчетливее, у меня перехватило дыхание, меня переполнило ожидание, и возбуждение перевесило и страх, и осторожность.
Фигура с аурой цвета пламени, такого же, что вокруг глаз у этих птиц. Если бы только смахнуть завесу ослепительного сияния и рассмотреть все почетче!
Нинутра. Не место – Сила. Из Тени? Что же я тогда пробудила?
Нет, внутренний предостерегающий голос, окрепший благодаря урокам леди Дагоны, молчал. Но я не чувствовала и той уверенности, которая текла бы сквозь меня, если бы вызванное принадлежало Свету. Неужто в этом истерзанном войной краю существует некая третья сила, обособленная и от Тьмы, и от Света, идущая по пути, непостижимому для них обоих?