Тройное Дно
Шрифт:
— Для уличных боев?
— Какая половая разница? А сейчас что? Комиссия ведь будет. Там знаешь сколько крючкотворов? Они ведь все разроют. Я этого гада Полуянова загрыз бы зубами.
— Так что же ты хочешь?
— А вот то и хочу, что молчать. И ты молчи, Коля.
— Гриша, так как же? У нас ведь два штыка осталось.
— Плюс вольнонаемные. В котельной. Это все свидетели.
— И что?
— Свидетели нам не нужны.
— Ты мне предлагаешь Абрамкина «определить»?
— А что делать?
— Я сейчас, пожалуй,
— А меня?
— А что же делать?
— Ну неужели же мы сделать ничего не сможем?
— В рамках законности — нет. Денег-то много дали?
— Много, Коля. Очень много.
— И еще дадут?
— Что ты сказал сейчас, только что?
— Еще, говорю, дадут?
— Эти уже не дадут. Но есть другие. Как говорится, маркетинг проведен.
— Ты, маркетолог, лучше скажи: Полуянов знал про твои делишки?
— Когда ты был в Приозерске, в санатории, я машину покупателя загонял в бокс. Когда загружались, был только я и люди из Москвы. И точно, на этот раз без Полуянова не обошлось. Тельфера заедают в боксе. Причем оба. Я с ними не совладал. Покупатели тем более. Пришлось Полуянова призвать, у него руки золотые, и он у нас все чинит, ведь он же, Коля?
— Он, он… И что?
— Он догадался, что груз не простой. Пронюхал как-то.
— Дело нехитрое. Кто давал тебе на хранение ракеты?
— Есть один опытный завод в Москве. У меня там с академии дружок…
— Дружок… Ты хоть понимаешь, что вот так, по дружкам, по семейкам все и порушили? Ты же предатель, Гриша.
— Коля, а жить-то как?
— Да вот так. В палатках в чистом поле! Тебя что, палками в армию гнали? Шел бы в торговлю и жил себе!
— Коля, что ты несешь. То ж при большевиках было. В другом измерении.
— Измерение у нас, Гриша, одно.
— Что же делать, Коля?
— Иди ты. Не знаю. Впрочем, есть у меня один план. Дальность какая у изделий? Тактико-технические данные-то помнишь?
— Дальность небольшая. Пятьдесят верст. Она же маленькая, почти игрушечная.
— Так вот, отвезти ее в Москву втихую, заправить маршрут в компьютер…
— Я боюсь, Коля, и без нас заправили…
— Ты кому сдал изделие, отвечай…
— Знакомому одному мужику. Он в городе живет.
— Он что, из иностранной разведки? На них замыкается?
— По всей видимости.
— Ну и слава Богу. У них примерно такое же есть наверняка. Хуже, если нашим кирбабаям. Покупателей твоих не Саидом с Шамилем звали?
И тут полковник пустил скупую мужскую слезу.
— Поплачь, поплачь. Легче станет.
— Что делать-то?
— А ничего. Все теперь зависит от того, как себя поведут Абрамкин и вольнонаемный оператор котельной.
— Коля, давай убьем их.
— Я тебя убью. Я тебя самого убью! Слушай меня внимательно. Никаких нарядов, никаких увольнений. Мы стоим на отшибе. Мало ли что
— Где?
— Да на даче твоей. Продумать только все. Аккуратно. Чтобы они не думали, что арестованы. Ты покупателя своего можешь найти быстро?
— Могу.
— Пусть подключается. Есть сейчас немало отличных частных тюрем.
— Хорошо. Но потом-то что?
— А потом ставим на довольствие других людей.
— Каких еще других?
— Ты что, не знаешь, сколько безработных сейчас? Потом, есть военно-исторические клубы. Кстати, у меня знакомство в одном. Дадут нам людей. Мы с ними проведем работу. Ты им денег дашь. Ведь дашь денег?
— Дам.
— Вот. Мы получаем отсрочку.
— Это что же, ряженые?
— Для них это будет как игра, на всем положенном довольствии. Можем даже больше набрать. Посты выставить. Только, естественно, без боевых патронов. Со штык-ножами.
— Ну а после, после-то что?
— А то, что Полуянов вернется. Он понял, что ракеты левые. Наверняка у этого хозяйственного парня также есть покупатели. Никакой усиленной охраны объекта здесь не предвидится. Ты хоть знаешь, что в боксик можно проникать, не снимая печатей, не трогая замков? Там же крыша разобрана.
— Как разобрана?
— Ити его мать командир! Ты что? Это же все знают! Даже кочегары. А ну пошли в бокс!
Ящики, зеленые, надежные и отчетливые, высококлассное оружие Родины, лежали у стены под брезентом. Всего полковник получил четыре ракеты. Одну реализовал. Оставалось три.
— Гляди, Гриша. Пломбы сорваны и искусно поставлены на место. Следы вторжения налицо. Вот топориком поддевали. Полуянов — высококлассный наводчик расчета. Он же институт почти окончил. По станкам. Ты думаешь, он не сообразил, просмотрев техдокументацию, что это такое? А если не сообразил, то покупатели на что?
В забытом начальниками, но, наверное, еще не оставленном Богом складе лежало блистательное оружие, не поставленное на конвейер, не загаженное прессой, известное немногим. Над ним зияла дырка в небесах.
Оператор котельной спал свиноподобно во время происшествия, а услышав выстрелы, не придал им значения. В это легко было поверить. Елсуков уволил его, посадив сменщика на двойной тариф и посуточное бдение у приборов. Через два дня нашелся новый кочегар.
Абрамкина Адомашин «уволил» вчистую, отправил обалдевшего от радости домой, выдав проездные, суточные и «премиальные». Естественно, взял подписку о неразглашении тайны — в интересах ведения следствия и с целью не ронять престижа армии. Абрамкин был родом вообще с Курильских островов, и в этом было большое счастье. Адомашин отправил его домой поездом.