Тройной капкан для Земли
Шрифт:
Через секунду он открыл глаза и с непонятным лицом уставился на Аллу.
— Я что-то сделала не так?
— Как ты думаешь удобно прослушивать твое сердце рукой лежащей у тебя на груди?
— Но сердце же под ней, — искренне удивилась Алла.
— Спасибо за идею, со следующего учебного года введу лекцию по анатомии, так на всякий случай, — учитель убрал руку с большой обнаженной груди ученицы. — Ну а разделась зачем?
— Вы же сами сказали, чтобы рука лучше чувствовала.
— Ладно, я сам, — Гейзер нашел наиболее удобное место для руки. — Все вот сюда и будешь прикладывать
Гейзер погрузился в себя, а потом по волнам звучащей песни «Дым наших дней», сразу оказался около Кэрри представительницы самой смерти, отвечающую за его свечу жизни, вернее за ее задувание. Энергетические колебания их разговора можно было перевести примерно так:
— Привет, это опять я, — начал Гейзер.
— Да, вижу.
— Как у тебя дела?
— Зачем?
— Что зачем? — не понял Гейзер.
— Зачем тебе знать про мои дела?
— Ну, так просто.
— Нет, ты хочешь что-то попросить.
— Почему ты так решила?
— Я это чувствую, — ответила Кэрри.
— Да я хотел тебя попросить.
— О чем?
— Тут должны были пройти пять ребят и уйти за черту.
— Их взяли туда?
— Нет, они сами.
— Какое воплощение отвечает за их смерть?
— Я не знаю, но ты должна знать.
Кэрри замолчала на какое-то время, и тут Гейзер почувствовал пульсацию, это билось сердце Аллы и его живые удары не подверженные помехам, подсказали, что прошло уже полчаса.
— Что скажешь? — решил продолжить Гейзер.
— О чем?
— О ребятах.
— Это действительно не их срок, но их могут наказать.
— За что?
— Нельзя ходить за черту, а они это сделали.
— Можно же стереть память им и это будет наказание.
— Они и так вряд ли что запомнят.
— А кто решает, как наказать?
— Сама Госпожа.
— Это серьезно.
— Это серьезней, чем ты можешь себе представить.
— А я могу им помочь выбраться? — решился спросить Гейзер.
— Зачем?
— Они мои ученики, я им бы объяснил все ошибки.
— Разве ученики не умирают?
— Умирают.
— Разве они не могут умереть раньше учителя?
— Могут.
— Тогда не вижу причины.
— Не хочется, чтобы это случилось с ними не по плану самой Госпожи.
— Госпожа может корректировать планы по своему усмотрению, особенно если кто-то заходит к ней во владения.
— Так может я все же попробую?
— А я причем? — если бы Кэрри могла удивляться, то так бы и сделала.
— Хотел с тобой посоветоваться и получить разрешение на это.
— Мне приятно. Со мной редко советуются.
— И просто говорят, наверное, то же не часто?
— Это, верно. Только помочь не смогу, а то линия жизни твоя поменяется.
— И не надо, я сам попробую. А можно еще вопрос?
— Да.
— Появилось создание, которое убивает людей и видимо ищет меня.
— Да, появился такой объект, это не человек, но очень удобный инструмент.
— Для чего? — не понял Гейзер.
— Для смерти. Подставляешь под него людей, а он их с легкостью убивает и не надо ничего придумывать.
— Повезло
— Как есть, так есть.
— Ну, я пошел?
— Твое дело, — ответила Кэрри.
Она занялась человеком появившимся, перед ней, судя по травмам из какой-то аварии. Гейзер направился к краю пограничной зоны, он уже дважды ловил сигналы сердца, а значит, уже прошло полтора часа, и теперь сигнал шел постоянно. Подойдя или подплывая или подлетая, все эти понятия, отражали то, как двигался Гейзер к границе края сумеречной зоны и вдруг он встал как вкопанный.
Весь ужас, который когда-либо испытывали люди, нахлынул на него сразу и одновременно, и это было невыносимо. Если вы боитесь высоты, то представьте, что перебираетесь по карнизу шириной десять сантиметров из окна соседа к себе в окно на высоте двадцать первого этажа и при этом постоянно смотрите вниз. Если у вас клаустрофобия и вы боитесь замкнутого пространства, представьте, что вы в машине заезжаете в лифт и к тому же спускаетесь на подземную стоянку, откуда нет выхода, а стены постепенно сжимаются. А может у вас другая боязнь: пауков, змей, темноты, крови, людей, толпы, полетов или еще чего-нибудь. И это все нахлынуло на вас сразу, то очень просто понять, что перенести все это может только мертвый, а других там и не должно быть.
А Гейзер и был сейчас мертвым, вернее он сделал себя мертвым, иначе среда не приняла бы его. При этом дикий ужас испытывала Алла, держа мертвую руку и наблюдая за безжизненным телом учителя. У него было не так уж много времени, при всех своих способностях его организм мог выдержать не более пятнадцати минут в состоянии клинической смерти. Гейзер, удерживая волну биения сердца Аллы как спасательную нить Ариадны, прыгнул в свой смертельный лабиринт Минотавра.
Он не стал тратить время, чтобы соориентироваться и оглядеться, а, зная параметры излучения ребят, сразу бросился на их поиски. Первым он нашел Стаса и подтолкнул его на выход на бьющееся сердце Аллы, в нашем мире это выглядело бы проще — дал хорошего пинка для ускорения. Потом нашел Тему и Валеру и их отправил туда же тем же способом, а вот Эрика пришлось взять с собой, его сущность уже передвигаться не могла. Единственно, что не удалось, так это найти Сергея — импульсов он не излучал, а найти мертвого в мире мертвых он не мог.
Когда Гейзер очнулся, Стас, Тема и Валера уже выглядели вполне сносно, хотя двигались еще плохо. Алла все еще держала руку у сердца, но была одета и уже не плакала. Все смотрели на него и ждали, что он скажет, как это обычно было на занятиях, только трупами там не пахло. Гейзер встал, размял затекшее тело, погладил Аллу по голове и похвалил:
— Спасибо тебе, молодец. Только благодаря ее сердцу, вы еще живы, да и я тоже! Поэтому вы обязаны любить и оберегать Аллу, а не вовлекать в сомнительные операции. Теперь по делу: вы не маленькие дети и отвечать за свои поступки будете сами и, само собой, устранять их последствия тоже. Эрик в коме, думаю шансов у него пятьдесят на пятьдесят, а вот у Сергея шансов не больше процента и то, если он в ближайшее время сможет оттуда выбраться сам. Стас, ты самый старший, поэтому все проконтролируй.