Трудармия
Шрифт:
– Лаудер вассер! Лаудер вассер! – встречает их одна их раздатчиц – она уже выучила новое выражение и ей весело повторять необычные слова.
Согрелись, но голод остался – только слегка утишили его.
Тучи между тем разошлись, выглянуло низкое зимнее солнце.
Дождались своих. Опять команда строиться – в две шеренги.
– Направо!
Повернули направо.
– Шагом марш!
Пошли – уже из города… Или из села – кто знает!
– А куда идем?
– Куда надо, туда
– Далеко хоть идти?
– Недалече, девяносто километров. Дня за три – четыре дойдем.
– А вы с нами?
– Так точно! Доведём и сдадим, как положено – в полном составе.
– Да ладно, старшина, тайны-то нету. В село Отважное идем. Нефтепровод будете строить.
– Отважное, это где?
– Жигули? Слышали?
Жигули!!! Господи! Это же почти рядом! Там Куйбышев, потом Саратов, через Волгу – Энгельс, а между Куйбышевым и Саратовом Марксштадт – почти назад привезли!
Ольга Ивановна
В посёлок Отважный пришли только на четвёртый день к обеду. Посёлок строился. Проходили мимо каких-то котлованов, каркасов, ждущих обшивки и засыпанных опилками и стружками; рубленных и кирпичных строений.
Пустыри, бараки, за ними двухэтажные дома – наверное центр посёлка. Потом деревенские дома села Отважное. А дальше на севере надо всем этим возвышались заснеженные горы – с лесом и без него. Они казались громадными, а домики у подножья сказочно крохотными – для гномиков, а не для людей. В просветах между горами блестел лёд Волги.
Привели их, наконец к рубленным баракам, по виду довольно новым, но построенный наспех, для временного проживания.
Бараков было четыре. Трудармейцы построились на площадке или пустыре между ними. Явилась откуда-то женщина в тулупе, тёплой шали и вязанных варежках. Сопровождавшие военные опять выкликали их по списку, и они делали два шага вперёд. Женщина крыжила их в своих бумагах карандашом. Открыжив сотню, скомандовала:
– В первый барак.
Открыжив вторую:
– Во второй барак.
Марии и те, кто был ей знаком ещё по поезду, попали в последний четвёртый барак.
Вход в барак был точно посередине. Из тамбура двери вели налево и направо в две длинные комнаты. У входа стояла печь с железной трубой. Вдоль стен двухэтажные нары. Разобрали места. Марии досталось верхнее место. Снизу устроилась тётя Эмма. Слева от неё на верхних нарах Эмилия, а справа – сверху и снизу сёстры Шульдайс.
Вскоре за ними пришла женщина и повела обедать. Столовая – такой же длинный барак, только вдоль стен не нары, а столы и скамейки.
На обед дали суп, с несколькими крохотными кусочками какой-то рыбы. На второе – кашу из крупы, происхождение которой было сложно определить.
Вернулись в свой барак. Тётя Эмма
Вдруг хлопнула дверь и в комнату вошла женщина, которая принимала их на площади. Увидев Эмилию, замерла удивлённо и сказала:
– Рапунцель! Живая Рапунцель12!
Но, спохватившись, сказала уже громко и властно:
– Слушай сюда, девчата! Я начальник вашей колонны Ольга Ивановна Зоммер. Вы прибыли в распоряжение строительно-монтажного управления № 3, трест «Востокнефтестрой». Вы будете копать траншею для нефтепровода. Дисциплина военная. Подъём в шесть часов. В семь пятнадцать завтрак в столовой, где вы только что были. В семь тридцать идёте получать кирку, лом и лопату. В восемь часов – начало рабочего дня. Обед – полчаса: в тринадцать до тринадцать тридцать. Конец рабочего дня в девятнадцать. С девятнадцать до девятнадцать тридцать – ужин. Там же в столовой будете получать хлеб на завтра. Кто выполняет норма, получает шестьсот грамм, кто не выполняет четыреста.
– А норма какая? – спросил кто-то.
– Норма четыре кубометра. Невыполнение приказа, невыход на работу: сначала карцер. Я вам, девчата, не советую туда попадать. Так что слушаться обязательно. Если карцер не будет помогать: суд и тюрьма. Поняли меня?
– Поняли.
– Ещё есть для меня вопросы?
– Есть, – сказала Ольга Цицер. – Вы работали в Марксштадском кантоне?
– Я много где работала.
– Вы не были в тридцать втором и тридцать третьем годах уполномоченной по коллективизации?
– Я тебе не обязана рассказывать, где я работала.
– А всё-таки…
– А всё-таки, ты будешь первая, кто узнает, что такое карцер. Как твоя фамилия?
– Цицер Ольга Георгиевна.
– Сейчас за тобой придут.
– У меня ещё просьба есть. Не называйте нас девчатами! Какие мы вам девчата?! Здесь есть женщины намного старше вас. Учтите.
Ольга Ивановна повернулась и выбежала вон, хлопнув дверью. За Ольгой, действительно, вскоре пришли. Вернулась она через трое суток.
Валенки
Конец сентября. Медленно течёт за огородами навстречу великой Волге речка Караман. Где-то там, за Волгой, скатывается в тучи красное солнце. По-осеннему холодный воздух толкается в открытую дверь летней кухни. Мерно и убаюкивающе гудит ручной сепаратор. Это мать перегоняет надоенное молоко. У двери сидит серый полосатый кот Мурре, довольно облизывая усы. Потом начинает умываться. Отбился, бродяга, от дома, но вечером исправно приходит получить вечернее молоко.