Шрифт:
Леонид Ашкинази
Трудно быть ангелом
О.Г.
– Ты всегда был добрым и хорошим мальчиком...
– Нет!
– Ты всегда заботился о людях, желал им добра и помогал им...
– Нет!
– Ты можешь теперь помогать им куда лучше; ведь ты
– Нет.
– Но почему?
– Да потому, что я... то, что я делаю - это не ради них самих, а ради их восхищенных глаз, я имею в виду - школьников на занятиях.
– А остальные? Разве не для их блага, разве не для их психологического благополучия действуешь ты?
– Ага!
– злобно усмехнулся собеседник.
– Ты знаешь, Господи, какой это кайф, когда девушка "улетает" прямо у тебя в руках?! А потом говорит, только что не закатывая глаза: "У меня ни с кем не было так, как с тобой"...
Воцарилось молчание.
Сидевший по одну сторону стола Господь, Вседержитель Вселенной и он же - начальник божественного отдела кадров (шутка; просто Господь подбирал себе кадры сам), горестно поджал губы и покачал головой.
– Ну, голубчик, если вы так возражаете... не в наших правилах навязываться... однако вы лишаетесь больших возможностей... да и мне было бы приятно с вами работать...
Что-то дрогнуло внутри меня. Он, сам Он сказал мне такое...
– Это еще не все, - торопливо, будто боясь, что заткнут рот, продолжал я, - есть во мне и садистский душок, когда они еще только открывают рот, чтобы дать ошибочный ответ,
– Испугал ежа голой задницей... испугал ты школьников ухмылочкой, ага, щазз...
– пробурчал Господь.
– И с женщинами. Ты ведаешь, мне особенно хочется ее, когда она усталая или если у нее болит голова... правда, после этого у нее проходит и усталость, и боль, так что я говорю себе, что это в медицинских целях, но источник-то желания не в этом...
– Много ты знаешь про источник, - пробурчал Господь.
– Мне кажется, что я действительно не дошел до необходимого для занятия этой должности понимания. Может быть, немного позже...
Я аккуратно снял белый халат с крылышками и нимб, сложил их в полиэтиленовый пакет и положил на край стола.
– Что для тебя, Господи, десять или двадцать лет? Тьфу... (мне ужасно не хотелось ссориться с Ним)... мы ведь относительно скоро встретимся...
Я довольно жалко улыбнулся, почтительно наклонился и вышел.
Прямо от дверей комнаты вниз шла лестница. Лестница Иакова - догадался я - и вступил на верхнюю ступеньку. "Пристегнитесь", - произнес голос. Я нашарил ремень, пристегнулся... раздался свист, стало очень легко, потом меня прижало к площадке. Свист стих, и я увидел вокруг себя внутренний дворик Ленинской библиотеки. Каменная скамейка, где начался этот разговор, полумрак, тишина.
Кстати, надо позвонить... А в подъезде, вроде бы, был телефон...