Трудно быть боссом
Шрифт:
Ната - старшая сестра и по совместительству главный редактор данного издания. Ей тридцать пять, и она уже пятнадцать лет замужем за олигархом Адольфом Громовым. В прошлом военный, даже спустя много лет Громов не изменил своим военным замашкам. Харитонов не знал, каким образом закоренелому прапорщику удалось превратиться в олигарха. Эту тайну не удалось раскрыть даже склонной к интригам Наташе. А еще Наташе не хватало мужества закрыть журнал и окончательно перейти в режим «отчаянная домохозяйка». Для этого
Андрей не знал, что случилось у сестры с ее помощником Платоном, но раз в скандале замешан муж, дело пахло керосином. Интересно, чем насолил олигарху с замашками прапора этот забористый Пухляш-секретарь-редактор? Неужели ревность? Но как можно ревновать глубоко беременную женушку к толстяку, который продал душу сатанисту Мак Дональдсу еще в переходном возрасте?
Андрей вздохнул. Нет, дело тут совсем не в ревности. И, кажется, он догадался, что еще могло спровоцировать ссору, еще до того, как она открыла свой ротик.
На даче Адольфа Громова накануне вечером фотограф Леша по кличке «Лексус» под чутким руководством пухляша Платона должен был отснять трех девиц топлесс для жаждущих разврата почитателей журнала «Горячие штучки». Ведь у Громова в его трехэтажном элитном дворце была не только сауна, но и крытый бассейн с отпадным белым песком, привезенным с каких-то загадочных островов. Пальмы в кадках и прочие атрибуты тропического пляжа прилагались.
Наташа приказала Платону с «Лексусом» отснять голых девиц и предоставить ей фотографии. Ведь на карантине вся страна, а значит, электронную версию журнала при хорошей рекламе раскупят, как горячие пирожки, не только на местном уровне. Но видимо, на даче что-то пошло не так…
Андрей потер глаза и посмотрел на всхлипнувшую в телефоне сестру. Галстук снова начал давить горло. В пиджаке стало жарко, а ведь сплит работал на полную мощность.
— Там был полный бар! — промокнув мокрые глаза бумажной салфеткой, принялась рассказывать Ната. — Бар, который Адольфик забил до отказа для своего делового приема! А «Лексус» и Платон выжрали весь виски! Ты бы видел, что показывают камеры наблюдения!
— Гитлер расстроился? — попытался выяснить суть происшествия Харитонов.
— Андрей! Не смей называть Адольфика Гитлером!
— Ну, прости… Адольфик не Гитлер… — брат примирительно почесал за ухом и тут же попытался изогнуть чувственные губы в раскаянии, но получилось из рук вон плохо. Жаль, что на сестру не действовал магический взгляд его ореховых глаз с золотинкой. И его накачанный торс, проступающий под рубашкой, ей тоже не нравился. А чем еще можно успокоить даму, он не знал. Беременные женщины – не его конек.
К сожалению, Адольфик и в самом деле был похож на Гитлера. У него даже усики были, точь в точь, как у Гитлера. И глаза. И подбородок.
— Я
— И что? Фотосъемка – процесс творческий. Может, он искал нужный ракурс? — Андрей попытался улыбнуться сестре.
— Гоняясь за моделями голышом?!
Он подкатил глаза. Шутка о ракурсе не прошла. А вот с журналом, похоже, действительно беда.
Ох, как же он иногда ненавидел свою «семейку Адамс»! Они вечно подкидывали какие-нибудь проблемы, решение которых требовало очень больших энергетических затрат.
Он ведь знал все темные стороны Адольфика наперечет. На самом деле «Гитлер» разозлился и потребовал у Платона объяснений, потому что не успел к банкету. Он же самый ярый поклонник журнала «Горячие штучки»! И спонсирует женушку только из любви к (обнаженным красоткам) искусству. Посмотрел бы Андрей на видеокамеры, если бы «Гитлер» успел к съемке. Тогда бы камеры запечатлели Адольфика. Он бы носился по песку и щекотал своими гитлеровскими усиками плечики хихикающих моделей.
Увы, «Гитлера», то есть, Громова, вызвали на какое-то олигархическое совещание - вот и объяснение горьким слезкам сестрички: запас угощения для делового банкета уничтожен, а отдачи никакой…
Но Наташе нельзя нервничать – еще несколько недель маленький усатый наследник Адольфа Громова должен сидеть в утробе мамочки. Его так долго ждут обе стороны, что, кажется, проще встать у руля пошлого журнала самому, чем позволить сестре продолжать волноваться.
— Ната, не расстраивайся. Я поговорю с Платоном, и мы все уладим. Журнал не придется закрывать.
— Правда, поговоришь?
— Обещаю. Ну же, улыбнись брату.
— Ладно…
Ее заплаканное лицо осветила улыбка.
— До встречи в завтра вечером у мамы дома.
— До встречи!
«Интересно, наследник родится уже с усами?» — против воли мелькнула мысль в отравленном алкоголем сознании Харитонова.
Все так ждут этого малыша, как последнюю надежду человечества на спасение. Их мама помешалась на ожидании. Она скупила почти все вещи для грудничков мужского пола в городе и забила ими свою просторную спальню. Теперь Наташу не пускают в спальню: та запретила покупать что-либо для ребенка до самых родов.
«Будет жуть, если родится усатая девочка! Магазины не примут обратно вещи для новорожденного мальчика…» — медленно скользили мысли в его отравленном банкетным возлиянием сознании.
Дверь кабинета приоткрылась, впустив плывущую с подносом секретаршу. На подносе дымился свежий куриный супчик, к которому прилагались ароматные гренки.
— Заинька, ты чудо!.. — в предвкушении блаженства от предстоящей трапезы выдохнул Харитонов. — И пока я буду обедать, набери начальника отдела охраны.