Трудно быть единорогом!
Шрифт:
– Готов к свершениям, сэр, если возьмёте меня с собой! Когда выходим? Сегодня? Завтра? Позавчера?
2. Тут сказки сказываются
Не успела маленькая рыбка-ниндзя шлёпнуться в воду, как за ней выскочила вторая, гораздо больше и намного круглее, и строгим тоном забулькала:
– Что мы повторяли вчера
Малёк золотой рыбки нырнул и пристыженно забурлил из-под воды:
– Мы уважительно ведём себя с сэром Единорогом и не пристаём к нему попусту. Мы гарантируем сэру Единорогу поддержку, но не навязываем её. Сэр Единорог сам решит, когда начинать операцию.
– Смотрите-ка: можете, когда хотите!
Фред, предводитель золотых рыбок-ниндзя, был явно доволен ответом и в свою очередь плюхнулся в ручей, подняв целый фонтан брызг.
– Но мы уже так долго ждём! – пожаловался малёк.
– Юноша, кругом марш! Плывите-ка обратно к своим.
< image l:href="#"/>Малёк уплыл, но сначала многозначительно закатил большие глаза.
– Не торопитесь, сэр, – пробулькал Фред. – Будет день, будет и пища. Тише едешь – дальше будешь. Поживём – увидим – победим! – с этими словами шарообразная золотая рыбина-ниндзя нырнула и исчезла, а Клякса и Фью даже не заметили, что она появлялась.
– Посмотри, съедобные? – принцесса снова оказалась рядом с Куртом. Она развернула носовой платок: там лежало несколько жёлтых и коричневых грибов. – Подботиновик, – ответил Курт, рогом показывая на коричневые. – Сущий деликатес. Послевкусие с ноткой дорожной пыли. А это, – рог переместился к жёлтым грибам, – настоящая редкость: желтильоны. Основная нота – банан с лимоном, послевкусие – манго, сытные как кукуруза. После тепловой обработки напоминают плавленый сыр.
– По-моему, ты сказал «да», – довольно кивнула Клякса и завернула грибы обратно. – А вон там ещё есть!
– Тише едешь – дальше будешь, – мрачно пробурчал Курт себе под нос, отсутствующим взглядом провожая принцессу. – Поживём – увидим… Клякса, нет, эти даже не трогай!
Клякса испуганно вздрогнула.
– Они ядовитые!
– У-у-упс. – Рука, протянутая за ярким грибом-граммофончиком, нехотя вернулась обратно.
– Ох уж мне эти люди, – Курт с недоумением покачал головой, так что его белопенная грива разметалась. – Понятия не имеют, что есть можно, а что нельзя.
Клякса убежала собирать молодые еловые побеги для лечебной настойки Фью; их она тоже складывала в платок, в горстку трав, подботиновиков и желтильонов.
– Я ещё понимаю, инстинкт единорога помогает тебе отличить съедобное от несъедобного, – задумчиво сказала принцесса. – Но откуда ты столько знаешь про лекарственные растения и что чем лечат?
– Это всё приёмный папаша, – машинально ответил Курт. Он до сих пор прокручивал в голове «поживём», «увидим» и «победим». – Он мне всё показал, рассказал.
– Какой ещё «приёмный папаша»? – тут же спросила
– Потому что никто не спрашивал, – ответил Курт и добавил, неодобрительно глядя на Фью: – А ещё потому, что один профессиональный щебетун у нас не понимает слова «частная жизнь».
Фью возмущённо нахохлился, но, к счастью, не издал ни звука.
– Клянусь, мы будем молчать! Как две могилы! – торжественно пообещала принцесса. – Правда, Фью?
Фью обиженно выглянул из-под нахохленных перьев и нехотя кивнул.
А Курт вкратце поведал историю о том, как давным-давно, когда он был ещё совсем маленьким жеребёнком, на берегу реки его нашёл гном и…
– Настоящий гном? – перебила Клякса, глядя во все глаза. – Или ты издеваешься?
– Гном, гном, – недовольно подтвердил Курт. Он не любил, когда его перебивали.
– Один из семерых гномов? – опять спросила принцесса, едва сдерживая смех, и Фью тоже прыснул. Хихикать ему больное горло не мешало: возможно, он издавал звуки каким-то другим местом. – Прямо как в «Белоснежке»? – добавила она, отсмеявшись.
– Да, один из тех самых семерых, – с достоинством продолжил Курт. Он считал, что раз уж слушатели настояли на рассказе, то можно и выслушать его серьёзно, как полагается. – Он смылся от остальных, потому что его достало бесконечное обожание Белоснежки. Шёлковые волосы, чёрные как смоль, лилейно-белая кожа… Мило, конечно, но, если всё время слушать одно и то же, надоедает.
Курт замолчал, увидев, что принцесса раскрыла рот, а Фью – клюв.
– Что такое? – с подозрением спросил он.
Клякса захлопнула рот, откашлялась и произнесла:
– Разве «Белоснежка и семь гномов» – это не сказка?
Курт приподнял одну серебристо-белую бровь. Потом сказал:
– А вам не приходило в голову, что вы сейчас говорите с единорогом?
– Рог у тебя не лиловый, он не поменял цвет, – растерянно сказала принцесса. – Значит, ты не врёшь!
Курт поднял вторую бровь.
– Конечно, не вру!
Ну правда: принцесса, которая подружилась с семью парнями, причём все они были гораздо меньше её ростом… Такое разве можно придумать?
– Ого, ещё один!
С семи гномов внимание Кляксы переключилось на маслянистый ярко-жёлтый гриб, красивый, как на картинке.
– Не брать! – скомандовал Курт.
– Тоже ядовитый, что ли? – недоверчиво спросила Клякса. – По-моему, очень симпатичный!
– Если его съесть, можно как следует выспаться. Проспишь года два-три.
– Года два? – повторила принцесса, снова с таким взглядом, который означал «да ладно, хватит меня дурить».
– Спящую красавицу знаешь?
– Слыхала.