Трудно быть хорошим
Шрифт:
— Додумался хоть проверить, есть в ней бензин или нет, а? Или так притащил? — спросил Бак, взяв у меня пилу.
— Конечно.
Бак дернул стартер пару раз — глухо. Дернул еще, пила заверещала, отплевываясь дымом.
— Вот сучья дочь! — рассвирепел Бак. Снова дернул и как заорет: — Это Орвила чертова пила! Надо было мою нести!
Джей отвернулся, чтобы Дейвз не видел, как он смеется. Дерг… дерг… Я как-то видел, как Джимми Дейвз зашвырнул пилу в кусты футов на сто. А эта пила-то даже не Джимова.
— У, хреновина! Черт бы драл этого Орвила! — разошелся Бак, грохнул
Отец мерил шагами дорогу.
Бак вскочил на ноги и заорал, чтобы ему дали топор. Я вытащил наш из тягача, и Бак, выхватив его у меня из рук, вскарабкался на насыпь. И как пошел долбить по сосенке толщиной с руку. Деревце сотрясалось при каждом ударе.
Рубить тонкие обледеневшие сосны — все равно что стучать по железному дереву.
Отец перевернул плиту набок, встряхнул — из глушителя на снег вытекло с ложку бензина. Отец достал нож и подтянул регулирующие болты на карбюраторе. Попробовал завести — пила только фыркнула. Он еще чего-то подкрутил — пила затарахтела, но вскоре заглохла. Отец снова достал нож. Дернул стартер, пила заревела. Отец прибавил оборотов, подвернул еще винты и выбрался на обочину. Он кромсал эти деревья налево-направо, словно ломти пирога, оставляя за собой просеку шириной футов в десять. Бак съехал с обочины по снегу и всучил мне топор. Он прямо сиял — будто дело какое великое провернул:
— Папаша-то завел ее, а?
Папа работал легко и управился в два счета, даже не вспотев.
— Чего ты лыбишься, как месяц ясный? — повернулся ко мне Бак.
А я смотрел в небо на падающий снег. Ветра не было, и снежинки неслись к земле отвесно, словно маленькие парашютисты. Я пожал плечами и ответил:
— Снег.
— Да ты же в нем стоишь! — удивился Бак.
Мы с Джеем торчали посреди дороги, пока отец с Баком подгоняли «гуся». Джей весь съежился, сунул руки в рукава пальто и даже не заметил, как из его карманов вывалились мокрые перчатки. Я впихнул их обратно и посоветовал Джею:
— Попрыгай лучше, а то окоченеешь.
— Угу.
И мы с братом стали скакать по дороге вверх-вниз. Джей клацал зубами, а я пытался отогреть ладони под мышками.
Бак на «гусе» вырулил на дорогу и газанул вовсю. Мы с отцом пошли следом, сматывая цепи. Джей поплелся было за нами, но отец велел ему оставаться:
— Иди, полезай в кабину и грейся.
Джей, ни слова не говоря, пошел к тягачу, а мы потащились вверх по склону. Я бы все на свете отдал, лишь бы не волочить эту примерзавшую к рукам цепь. До верха мы добирались полчаса. Времени уже нельзя было терять ни минуты.
— Лебедка-то у тебя не пашет? — заорал отец, втайне надеясь, что ошибается.
— Ну! Резьба полетела! — прокричал в ответ Бак. — Цепляйте пикап, сейчас я его вытащу.
Отец привязал цепь и ругнулся отчетливо:
— Черт побери, как можно без лебедки обходиться? Поверить не могу.
Бак завел мотор, «гусь» дернулся, натягивая цепи и тросы.
— Вытащит, пожалуй, да, пап? — спросил я.
— Вытащил бы, если б гусеницам было еще за что зацепиться, кроме обледенелой земли.
Бак газанул изо всех сил, пикап протащило вдоль
— Давай еще! — заорал отец, делая Баку знаки руками.
Бак дал задний ход, потом опять рванул вперед, но пикап, вздыбившись, все так же волочился вдоль насыпи. Бак дергал еще раза три-четыре, но все бесполезно. Мы отцепили тросы, прикрепили их по-другому, чтобы Бак попробовал вытащить пикап, двигаясь вверх по склону. Никакой разницы — «гусь» лишь оттащил машину на прежнее место, и все. Как мы цепи ни привязывали — результата никакого.
Бак, разъярившись, дергал трос даже тогда, когда отец стал махать ему руками и орать, что пора остановиться.
— Я из тебя, сукина сына, все потроха вытащу! — грозил Бак пикапу.
— Давай опять к середине оси трос привяжем, — сказал отец. — Только теперь ты разверни «гуся», и мы обернем тросы вокруг ковша. Посмотрим, может, ты вытащишь на дорогу хотя бы передок.
— Черта с два ее так вытащишь, — заорал Бак и стал разворачивать «гуся».
Мы еле успели отскочить. Опять пошли снимать тросы, руки у меня совсем окоченели, и я уронил цепь в снег. Мы никак не могли ее найти — все рыскали вокруг, пока на цепь отец не наткнулся. Было уже полпятого — смеркаться начинало.
Бак подогнал «гуся» задом вплотную к пикапу. Отец пытался убедить его развернуть «гуся» и привязать трос к ковшу.
— Что, Билл?! Зачем? Давайте, ставьте буксир. Сейчас я его, черта, выдерну.
И мы прицепили стариковский пикап к «гусю». Бак завел мотор, выжал сцепление, и «гусь» рванулся вперед. Жах! Тросы и цепи натянулись, как струна, но пикап не сдвинулся. Бак дал задний ход, опять газанул… Хрясь!
— Кретин чертов, — процедил сквозь зубы отец.
Задний ход, воет мотор, рывок, шарах! Задний ход…
Пора бы уж угомониться и подумать чуток. Как-то по-другому надо. Но Бак все поднимал «гуся» на дыбы. Рев мотора, рывок, грохот — одно из передних колес вползло на дорогу, но одновременно задние скользнули вниз.
— Перевернется сейчас! — заорал отец.
Бабах! Пикап скользнул еще ниже и стал крениться набок.
— Сейчас ему кранты! — завопил я.
Отец метнулся вперед, распахнул дверцу пикапа, уперся плечом и потащил машину вверх. Из снега показалось переднее колесо, но пикап завалился еще больше. Отец потерял равновесие, отпустил дверь и съехал на обочину. Бак не унимался. Пикап окончательно застрял и больше не двигался. «Гусь» завывал, выплевывая облака черного дыма — Дейвз еще дюжину раз пытался выдернуть пикап. И так ничего не было видно, а Баку и подавно.
— Хватит, черт побери, кончай! — заорал отец, поднимаясь на ноги.
Мы совершенно закоченели. Отец потерял перчатки, хотя они так промокли, что толку от них было мало. Баку бы попробовать, как отец предлагал, а то мы и за ночь этот пикап не вытащим. Хлоп! Бак развернулся и ни с того, ни с сего заглушил мотор. Он так кричал, выскакивая на ходу из «гуся», что отец не мог даже слово вставить.
— Пошел он ко всем чертям! В конце концов, это ж только пикап.
— Давай к ковшу прицепим.