Трудное восхождение
Шрифт:
— Мистер Альберто и мистер Дин готовы к взлету? — спросил он.
— Да, капитан. Правда, наш Призрак в печали и сомневается, что антишоковая система усилителя в порядке.
— Он вечно во всем сомневается. Разрешение на взлет, радист.
— Разрешение на взлет, капитан. — Маленький жилистый радист склонился к микрофону: — Миссия 7DKY — Башне. Просим разрешение на взлет.
— Башня — миссии 7DKY. Есть разрешение. Бон вояж.
— Спасибо, — пробормотал Граймс. Он быстро оглядел рубку: офицеры на местах и уже пристегнулись, лампочки на сигнальной панели горят зеленым.
— Ну, поехали… —
Он нажал кнопки — и корабль «поехал».
Это был обычный старт курьера. Инерционный двигатель развил максимальное ускорение за микросекунды. Потом на радаре появилась отметка минимальной безопасной высоты, и Граймс подключил вспомогательные реактивные двигатели. Корабль строился с расчетом на перегрузки, которые считались опасными на больших судах. Экипаж подбирался соответствующий — и это было тоже поводом для гордости. Интересно, как там пассажир — единственный сторонний человек на корабле? Граймс усмехнулся — только мысленно. Ускорение буквально расплющивало его по спинке кресла. Коммодор Дамиен говорил, что мистер Альберто — крепкий орешек. Ну что же, пусть получит все причитающиеся G и насладится.
Корабль прорвал клочья перистых облаков. Вокруг было темнеющее фиолетовое небо и в нем — яркие немигающие звезды. Вот остались позади верхние слои атмосферы, потом стрелки приборов дернулись — корабль проходил сквозь пояс излучения ван Аллена. Оставалось только совершить прыжок. Заглушив инерционный и реактивный двигатели, Граймс развернул судно на направляющих гироскопах. Теперь острие «веретена» было нацелено на звезду Донкастера — она блестела точно в центре паутины линий, затянувшей экран. Фон Танненбаум, исполняющий обязанности навигатора, ввел поправку на движение Галактики: корабль должен лететь туда, где звезда находится сейчас, а не туда, где она находилась семьдесят три года назад.
Снова заработал инерционный двигатель. Одновременно с ним ожили прецессирующие гироскопы Манншенновского Движителя. Обычное краткое головокружение, вызванное полем темпоральной прецессии, предметы окрасились всеми цветами радуги, а четкие яркие звезды за иллюминаторами превратились в мерцающие спирали. Граймс еще пару минут посидел в кресле. Все шло как по маслу, и он был доволен. Потом медленно и осторожно вытащил свою потертую трубку, проигнорировав возмущенный взгляд Бидля, который, за отсутствием биохимика, отвечал за систему регенерации воздуха.
— Первый, установите часы на время Глубокого космоса, — произнес он, выпустив облако пахучего дыма. — И пусть мистер Дин свяжется с базой Линдисфарна. Мы легли на курс и идем к Донкастеру.
— Расчетное время подхода, капитан? — спросил Бидль.
Граймс вытащил запечатанный конверт из кармана на ручке кресла и рассмотрел его. Он ожидал увидеть «Только для ваших глаз. Сжечь перед прочтением».
— Пролистаю эту макулатуру и скажу, — пообещал он. В конце концов, даже на маленьком корабле общение не должно становиться слишком неформальным. Граймс выбрался из кресла и отправился к себе в каюту, чтобы ознакомиться с приказом.
В приказе не содержалось почти ничего нового. Направление указано, прочее — на усмотрение капитана. Единственное — они обязаны прибыть на Донкастер не позже двадцать третьего апреля по местному
— Двадцать третье апреля на Донкастере соответствует восьмому ноября на Линдисфарне, капитан. — отозвался фон Танненбаум. — Могу сказать точнее…
— Не стоит, пилот. Судя по инструкции, мы получили небольшую фору. А что, если доставить мистера Альберто на три дня раньше срока? У него будет время присмотреться к обстановке — перед тем как приступить к своим обязанностям в кабинете верховного комиссара… или как это называется. Насколько я понимаю, мы остаемся на Донкастере, пока нас не направят куда-нибудь еще. Так что три дня отдыха нам не помешают.
— Я слышал, это приятная планета, капитан.
Фон Танненбаум замолчал. Граймс словно наяву увидел белокурого атлета, который склонился над компьютером, и столбики цифр, бегущие по экрану.
— Пожалуй, нам надо уменьшить скорость. Сбросим уровень темпоральной прецессии или реальное ускорение? — Два О — это, пожалуй, чересчур, — заметил Граймс.
— Отлично, капитан. Уменьшить до 1, 27?
— А мы вовремя прилетим?
— Вовремя.
— Уменьшай.
Миг — и прерывистое биение инерционного двигателя стало реже. Ускорение уже не так сильно вжимало в кресло. Нет нужды смотреть на акселерометр, который размещался среди других приборов на стене каюты. Фон Танненбаум — отличный парень, отличный офицер и отличный навигатор. В дверь резко постучали.
— Войдите, — сказал Граймс, развернувшись вместе с креслом к двери.
Этот человек был не знаком капитану. Пассажир. Граймс собирался пригласить его, чтобы поговорить и выпить чего-нибудь освежающего, но пассажир его опередил.
Мистер Альберто оказался невысок ростом и в первый момент Мог показаться настоящим колобком. Но каждое его движение говорило о том, что этот солидный объем создают мускулы — а вовсе не жир. Темно-серый костюм — строгий, почти официальный. Граймс слабо разбирался в тонкостях портновского искусства, но даже он не мог не заметить, что материал и покрой просто превосходны. Впрочем, выше галстука все выглядело весьма заурядно. Широкое, ничем не примечательное лицо, черные блестящие волосы и черные, но довольно тусклые глаза. На физиономии пассажира было написано капризное раздражение.
— Почему мы затормозили? — осведомился он, даже не поздоровавшись.
Граймс собирался ответить весьма резко, но удержался. В конце концов, он всего лишь младший офицер, хоть и капитан. Его предупреждали, что пассажир без особого труда выдерживает перегрузки, какие ему и не снились.
— Я установил скорость так, чтобы мы прибыли за три дня до назначенного срока, мистер Альберто. Полагаю, это соответствует вашим планам.
— Три дня…
Мистер Альберто улыбнулся. Гримаса обиженного ребенка на его физиономии сменилась выражением полного довольства. Похоже на смену масок — и, скорее всего, так и есть. Но этому обаянию трудно было не поддаться.