Трудные дети

Молчанова Людмила

– По себе судишь, да? Ксюша тоже правильная и воспитанная, а в постели бревно, и как ты с ней столько лет живёшь?- издевалась я.

– А то ты не знаешь, - приподнял бровь Марат.

Подъехав к моему дому, он категорично заявил:

– Я должен проводить тебя до двери, я твоему мужу обещал, - издеваясь добавил он.

– Обойдусь.

– Нет, Саша , ты не понимаешь, я хочу тебя… проводить. Ради твоей же безопасности. Темно , вдруг что случится, как я потом буду Роману в глаза смотреть.

Догнав меня буквально в два шага, он крепко схватил меня за локоть и прижал к себе. А потом легонько

подтолкнул к подошедшему лифту.

В лифте не смотря на довольно прохладный воздух меня бросило в жар, сняв шубу я бросила её на сгиб локтя и отвернулась от Марата. “Представлю, что его нет”,- усмехнулась я про себя.

И в то же мгновение ощутила твердую руку ползущую по моей шее, она медленно спускалась ласкающее останавливаясь в чувствительных точках, и вдруг замерла.

На том самом месте, где много лет назад появился подаренный Марату волк , пусть и на моём теле. Пальцы нежно гладили волка, лаская как живого. Я замерла и перестала дышать, у меня перехватило горло и я никак не могла взять себя в руки.

И тут внезапно я почувствовала, как прямо сквозь тонкое кружево платья Марат начал покусывать кожу рядом с татуировкой, тяжело дыша мне в шею.

– Почему не свела?
– шепотом спросил он мне прямо в ухо, задевая нежную кожу губами.

Я пожала плечами, у меня не было вразумительного ответа на этот вопрос, Ромка не единожды предлагал мне избавиться от тату, но я только злилась на его предложения и отмахивалась.

Наверное, где-то очень глубоко внутри себя я всё ещё чувствовала свою принадлежность единственному мужчине, которому в своё время отдала всю свою преданность, свою любовь и жизнь, пусть он чуть не лишил меня её потом. Верная своему единственному волку, на всю жизнь, навеки преданная, я была готова пожертвовать для него всем. Всем, но не жизнью, я любила свою жизнь, и поэтому ушла, уползла вернее.

Я была готова идти за ним куда угодно, но он отбросил меня в угоду своей правильной жене и будущему ребенку.

Но где-то в тайниках своей души я всегда знала и понимала, что он моя единственная настоящая стая, ради которой я способна на всё.

Тогда я подарила ему точно такую же подвеску признавая , что он мой волк, самый сильный, стремительный, дерзкий, хитрый, жестокий, выносливый и умный зверь. Я преклонялась перед ним, жила им.

Моя стая, единственно возможная. Я боролась за него как умела, как могла…

Горькие воспоминания, они рвали мне душу и сердце, но избавиться от волка я не могла. Даже мысль об этом была для меня кощунственной.

Расстегнув замок и обнажив часть спины он языком обвёл контур рисунка, лаская татуировку губами и прикусывая кожу шеи зубами, я резко дернулась вперед. Он всё ещё лаская меня языком и губами, он крепко прижал сильными руками к своему телу, чтобы я не дергалась, у меня подкашивались ноги и если бы он не удерживал меня, я бы точно упала на пол .

Меня пробирала неистовая дрожь, воздух прорывался в лёгкие толчками, я оказывается успела забыть как сильно реагирует тело на его ласки.

Из горла непроизвольно вырвался протяжный стон, и одна рука Марата переместилась на мою грудь, лаская закаменевшие соски прямо сквозь ткань платья.

Уткнувшись носом во впадину шеи он тяжело дышал, слушая моё громкое сердцебиение,

я же старалась справится с острым внезапно накатившим желанием. Воздух между нами вибрировал, кровь билась в виски и тело жило своей жизнью, начисто выключив разум.

Медленно развернув меня лицом к себе Марат всё также молча вглядывался в мои глаза, пытаясь найти какой -то молчаливый ответ для своих незаданных вопросов. Я молча смотрела в его темнеющие всё больше с каждой секундой глаза, и понимала что меня затягивает в эту глубину.

Сердце учащенно билось, кровь вскипала и кожа под платьем становилась чувствительнее с каждой секундой молчаливого разговора глазами.

Будто найдя какой-то ответ для себя, или приняв решение Марат с яростью набросился на мои губы.

Застонав я исступленно обняла его за шею и потянулась навстречу, шуба упала на пол, следом за ней сумочка и время будто остановилось, или наоборот отбросило нас назад почти на десятилетие.

Лифт остановился и Марат также молча поднял мою одежду и сумку, потянул вперёд, щёлкнувший замок закрывшейся двери снял все оставшиеся преграды и мы не сговариваясь набросились друг на друга, срывая мешавшую одежду.

Какие мыли были в тот момент в моей голове? О чём я думала?

Ни о чем, ни каких мыслей.

Лишь ощущения и прикосновения.

Любое его касание чувствовалось так остро, что я еле сдерживала себя от постоянных стонов и вскриков , за эти годы я привыкла сдерживать себя, и тут словно что-то почувствовав Залмаев прошептал:

– Не держи себя, отпусти, хочу увидеть настоящую Сашу.

И я отпустила.

В себя пришла даже не знаю сколько времени спустя, горло саднило от криков , тело пело от полученного удовольствия, ноги дрожали и голова кружилась от полученного кайфа. Кругом валялась наша одежда, смятые простыни и разбросанные подушки, как мы добрались до постели, и как попали на второй этаж я не помнила.

Лёжа на его груди, покрытой темными волосками, я задумчиво гладила уже почти заживший розовеющий шрам на его плече, бездумно, бесцельно, как никогда. Просто дыша , просто живя, не думая к чему приведет случившееся и что может изменить. Не сегодня.

Марат нежно перебирал мои волосы, а потом я просто уснула, вырубилась, бешенный оргазм со схлынувшим напряжением выстегнул меня начисто.

***

Проснувшись утром уткнувшись носом все тот же шрам и закинув на него ногу, ещё до того как открыла глаза, я ясно осознала, что это мой человек-жестокий, упрямый, сильный и такой родной. Моя половина, как я читала когда -то давно в одной из принесенных им же книжке легенду , про красную нить связывающую двух предназначенных друг другу людей, которая тянет их друг к другу и не отпускает.

Только вот ему я этого не скажу, это моя тайна.

А он?

Мною, судя по его поведению, он делится ни с кем не намерен, даже представить страшно куда он готов зайти в этом своём стремлении, а ведь кроме Ксюши есть теперь ещё Ромка, и если я терпела её, то он точно не станет терпеть моего мужа.

Неразрешимое уравнение с обширным перечнем неизвестных.

Марат словно почувствовав, что я уже не сплю зашевелился. В едва начинающихся сумерках еще не до конца проснувшись, он выглядел таким расслабленным и домашним.