Трудные дети
Шрифт:
Первый день "не вместе" прошел замечательно. Лично у меня. Я была предоставлена сама себе и, пользуясь случаем, обшарила всю квартиру. Нет, я ничего не своровала и даже поставила на свои места, как было, но разведать обстановку было нужно. Мне хотелось уверенности, наверное, и знание окружающей действительности мне эту уверенность давало.
У Марата было много книг. Целый шкаф, тянущийся от угла до угла, и в высоту доходивший до потолка. На верхних полках, правда, лежало какое-то барахло, но его я трогать не стала. А вот книги посмотрела, тем более, здесь было много книг
В общем, если я провела тот первый день спокойно и без нервов, то мой тюремщик, наверное, чуть не поседел. Вечером Марат горячим ветром влетел в квартиру и первым делом нащупал меня взглядом. А что я? Я сидела как всегда в углу, на диване, уютно поджав под себя ноги.
– Не волнуйся, квартиру не спалила, - хохотнув, успокоила я.
– Все в целости и сохранности. И даже на месте.
Он все еще подозрительно оглядывался, теперь избегая меня и сосредотачиваясь, скорее, на окружающей обстановке.
– Все нормально?
– Как видишь, - непринужденно пожала плечами и размяла шею.
– Ты бы разулся, что ли.
Мое замечание проигнорировали. Да ладно, больно надо. Все равно ему убирать. Хех, а еще меня манерам учит. Чурка.
– Звонили?
– Нет.
– Вообще?
– Я же сказала. Отвали уже.
Он кивнул, когда разговор стал таким, к какому мы привыкли. По крайней мере, я. С привычными вещами спокойнее.
– Ты ела?
Марат прошел в коридор, разделся и зашуршал пакетом. В животе у меня заурчало.
– Нет. Че принес?
Любопытство и голод потянули меня на кухню за Маратом.
– Что принес.
– Ну. Что принес?
– исправилась я, не придавая значения замечанию.
– Икру.
Присвистнула. Никому не запретишь жить красиво.
– Какую?
– Красную, - он с любопытством на меня покосился, не прекращая разбирать сумки и хозяйничать.
– А есть разница? Можно подумать, ты ела.
– Ела, - издевательски скривилась, корча мужику рожу. Иногда он меня выбешивал своим превосходством.
– Представь себе.
Расспросы прекратились, а через полчаса мы с удовольствием ужинали. В еде я никогда не была прихотливой.
Стоит сказать, что теперь мне приходилось приспосабливаться жить одной без надзора Марата, к которому я привыкла. К надзору, в смысле. Но постепенно напряжение, с которым парень покидал квартиру, рассеивалось и пропадало, уступая место спокойствию. Привычные вещи.
Но, даже проводя много времени где-то, Марат не уменьшил наблюдение и контроль надо мной. Тонко подмечая все особенности и детали моего поведения.
– Почему ты ничего не ешь?
– спросил как-то Марат, придя с универа поздно вечером.
– Еда же есть.
– Я ем.
Марат не доставал, захватив меня в плен своих вопросов. Упертый, зараза.
– Ты всегда
– Не от большой любви. Отвали от меня.
Сегодня он оказался не в настроении, и терпеть меня был не намерен.
– Саша, - с угрозой протянул он.
– Слушай, че ты от меня хочешь? Мне, может, в туалет ходить по расписанию? Когда ты скажешь?
– Не ори на меня. Не доросла.
– Отъе***ь.
– Давно не получала?
– с особым выражением глаз Марат вплотную приблизился и навис надо мной темной, тяжелой и обволакивающей тенью. Он был слишком. Весь из себя слишком, и иногда мне ко мне приходила кощунственная в своей правде мысль. Мне никогда не стать сильнее его. Не вырасти. Рядом с ним.
– Я тебя нормально спросил. Что за очередные психи?
– Что ты ко мне пристал?!
– я с ногами вскочила на диван, который даже не прогнулся от моего веса.
– Лезешь, лезешь ко мне. Ты меня задрал со своей заботой, понятно? Это не делай, то не делай, туда не ходи! Не хочу я жрать, понятно теперь?! Не хо-чу!
– Прекрати орать!
– рявкнул Марат, и от его крика-рыка содрогнулись стены.
– А ты прекрати ко мне лезть!
– Я о тебе забочусь, дура!
– А мне не нужна твоя забота! Ничья забота не нужна!
Он тяжело задышал, как разъяренный бык, пристально глядел мне в глаза, и становилось страшно, когда это дикий, свирепый взгляд был в десятке сантиметров от моего лица. А вкупе с той мощью и скрытой яростью, которыми Марат в полной мере обладал, это как дразнить голодного крокодила. Я в жизни не видела крокодила, только по телевизору недавно, но сейчас, застыв статуей самой себе, я вспомнила ту передачу. И крокодила, который беспощадно рвал и драл другое животное. А перед лицом разозленный Марат.
Наконец, он выругался себе под нос, больно обхватил меня за предплечье и сдернул с дивана. Я чуть носом вниз не упала, но Марат меня почти сразу же дернул на себя и понес к комнате. Едва ли не за шкибот, швырнув в проход как котенка. На пороге я споткнулась и бедром врезалась в прикроватную тумбочку.
Псих. К тому моменту, до ссоры, ненависть притупилась. Хотя интересно, почему говорят, что чувства притупляются? Неправда. Просто человек не может испытывать только одно чувство. Будь то ненависть или любовь. Или еще что-нибудь. Эмоции просто наслаиваются друг на друга. Как слоеный торт. Мне кажется, что так природой специально задумано. Чтобы человек сам не потонул в собственной эмоции, чтобы не разорвался под крышесносной похотью или адской ненавистью. Что же будет, если все станут моночувствующими? Мы будем психами, сдвинутыми по фазе.
Но это я сейчас так думаю. А тогда я, только успокоившаяся, вновь разозлилась, и моя ненависть, припорошенная чем-то еще, заботливо очистилась и снова всплыла на поверхность кожи, так что вздумай чурка в ту минуту сунуться в комнату, я бы его избила.
Когда перевалило за час ночи, Марат осторожно вошел в комнату, ступая как большой и тихий кот.
– Ты спишь?
Долго думала, отвечать или нет. Наконец, нелюбезно выплюнула:
– Нет.
– Пойдем есть. Пока ужин горячий.