Трудные дети
Шрифт:
– Ты все равно не уйдешь, - разрушил наше затянувшееся, но ненапряженное молчание Марат.
– Верно ведь?
Он сидел, вальяжно развалившись в кресле, и курил третью по счету сигарету, небрежно стряхивая пепел в хрустальную, рубленую пепельницу. Когда Ксюши не было, Марат мог себе позволить курить в доме.
– Верно. Ты и сам это знаешь.
– Тогда зачем был этот цирк?
– А знаешь, - повернула к нему голову и задумчиво постучала пальцем по подбородку,- мне даже понравился "этот цирк". Было весело. Было много людей. Всем надо развлекаться, уж тебе ли не знать.
– Я серьезно,
– Умнее, чем тебе казалось.
Он явственно скрипнул зубами, и выступающий кадык нервно дернулся.
– Я ожидал от тебя большего.
– Прости, что разочаровала, - резво подскочила, села на пятки, надула губы и захлопала ресницами. Я над ним издевалась и выводила из себя, зная, что сейчас могу сказать все, что хочу. И мне ничего не будет. Марат чувствует за собой косяк, и пока хамство сойдет мне с рук. Потом придется расплачиваться. Наверняка. Но это будет потом.
– Только я по-прежнему жду от тебя большего. Ты правильно сказал, я не уйду. Ты нужен мне, и знаешь это не хуже меня. Я использую тебя так же, как ты используешь свою слепую принцесску. Скажи, тебе приятно? Мне лично - очень.
Марат сильно вдавил окурок в пепельницу, сплющивая его почти под ноль.
– Разница только в том, что я позволяю тебе меня использовать. В тех пределах, которые устанавливаю сам, - теперь он улыбался, по-страшному нежно, так что хотелось стереть эту елейную улыбку с его лица.
– Это разные вещи, хорошая моя, и не обольщайся. И хочу предупредить на будущее. Малейшая подобная выходка с твоей стороны, и я забуду обо всех своих обещаниях. Я не потерплю, чтобы в моем доме жила шалава. Помолчи!
– я сжала челюсти, мечтая хотя бы врезать Марату по лицу. Он умеет быть порядочной сволочью. Но он сволочь, которая пока что сильнее меня. Во всех смыслах.
– Здесь я хозяин, и я устанавливаю правила. Поэтому предупреждаю первый и последний раз. Еще одна такая выходка, и ты окажешься на улице.
– Ты тоже виноват.
Он предпочел не услышать мою реплику.
– Ты поняла?
– Поняла. Но когда-нибудь...- зловеще сузила глаза, вкладывая в свой взгляд всю злость, которая во мне была.
– Ну вот когда наступит это "когда-нибудь", мы и поговорим. А сейчас ложись спать.
Я злилась. Конечно, злилась, но все-таки я повлияла на Марата. Да, его словам моя персона поверила безоговорочно. Он не шутил. Но чечен вынес из случившегося уроки, пусть из-за своего врожденного упрямства никогда в этом не признается. Я тоже упрямая, и я тоже не сдавалась, начиная играть с его зоной комфорта, снова приближаясь к построенным им границам.
Мы оба сделали из произошедшего выводы, успокоились и зажили по-старому.
Только теперь меня не отодвигали в сторону. Меня впустили в мир Марата и Оксаны, который до недавнего времени был мне недоступен. Они всегда куда-то уезжали, а я оставалась дома. Это было в порядке вещей, что меня никогда не звали, пряча ото всех, а я не стремилась к ним и воротила нос, презрительно кривясь. Марат вынес урок. В этот Новый Год они с Оксаной взяли меня с собой к своим друзьям. Только тогда я поняла, что оба новых года моей жизни я праздновала одна.
Оксана отреагировала удивлением на предложение Марата взять меня с собой, но с радостью согласилась. И даже больше меня
У меня было единственное платье - длинное голубое, но мне оно не нравилось. Оксана с радостью ухватилась за шопинг, устроив мне экскурсию по магазинам Москвы. Она была счастлива оттого, что я наконец-то начала интересоваться такими приличествующими для девушки вещами как платья, косметика, прически.
– Ну, мы с тобой погуляем!
– со значением протянула девушка и предвкушающе потерла руки.
– Освобождай день.
– Целый день?
– ахнула я.
– И может быть, даже не один, - она мило улыбнулась и погладила меня по голове.
– Надо пользоваться моментом, пока ты не передумала. Да и мне нужно развеяться, - на красивое личико набежала нерадостная тень, и девушка тяжко и грустно вздохнула.
– Столько проблем с этой свадьбой, ты не представляешь просто.
Не представляю. И вообще, мне класть на вашу свадьбу.
– Правда?
– сочувственно похлопала ее по плечу.
– А что случилось?
– Даа..все то же. Не забивай голову. Освобождай день, и мы плотно займемся твоим внешним видом.
Занялись. Очень плотно. Конечно, Ксюша все делала обстоятельно, и к концу третьего часа мне хотелось взвыть волком и убежать далеко-далеко. Но это были не развлечения - по крайней мере, для меня. Это было жесткая необходимость, от которой будет зависеть, позволят мне и дальше влиться в их круг или нет. Здесь встречают по одежке, и я должна произвести впечатление. Поэтому приходилось терпеливо сносить долгие суетливые примерки и хаотичные мельтешения по магазину.
Я целиком доверилась Оксане, зная, что та не выберет ничего плохого. Я вроде бы как в стороне держалась, но в то же время внимательно слушала Ксюшины комментарии. В следующий раз я смогу сделать то же самое, только сама. Мне уже не нужна будет принцесска.
– Может, лучше какой-нибудь костюм?
– все-таки робко предложила я, разглядывая буйство красок. Оксана вознамерилась подобрать мне именно платье. Именно его. Не сказать, что меня это радовало, но после одежды, в которую Верка наряжала, я перестала ощущать себя в нем неуверенной и голой. Хотя и восторгов не питала.
– Юбку там или брюки. Вот те.
– Нет, - девушка приложила ко мне белую ткань и придирчиво прищурилась, оглядывая меня с головы до ног.
– Будет платье. Все в платьях, Саш. И ты будешь. Эх, жаль.
– Что жаль?
– Белый - не твой цвет. Ты слишком бледненькая, - она вздохнула и отдала вещь продавщице.
– Поищем еще.
– Как хочешь.
Мы купили кораллово-розовое платье с короткими рукавами-фонариками и развевающейся юбкой до колена. По мне - очень какое-то девчачье, но я не стала спорить. Сидело оно на мне хорошо, Ксюша и продавщица в унисон радовались и расхваливали мой внешний вид. Пойдет. Оксана еще купила мне всякие аксессуары к платью, чулки, белье и маленькую сумочку без ручки. Кто бы мог подумать лет пять назад, что я буду отмечать Новый Год в красивой одежде, как настоящая девушка? Да никто, и в первую очередь я сама.