Трудный рейс Алибалы
Шрифт:
— Нет, Алибала-ами, если вы захотите, то можете вызволить дядю Дадаша.
— Каким образом?
— Стоит только сказать, что один из трех чемоданов ваш, и положение моего дяди изменится… Его выпустят. Так что вся надежда на вас, Алибала-ами. Поэтому он и послал меня к вам.
— Значит, по-твоему получается, я могу его выручить? Если скажу, что один из трех чемоданов мой, то Дадаша отпустят? — Алибала взглянул на парня. — Но тут такое дело, сынок… я-то в Баку, а чемодан где? Ведь меня спросят: как твой чемодан оказался у Дадаша? И сразу поймут, что вру. Как говорится, пойду поправлять бровь, а выколю глаз. Ни в чем не виноват, а навлеку на
— Этого вы можете не опасаться, Алибала-даи, дядя на этот вопрос уже ответил, и начальник поверил ему.
— А что он сказал начальнику?
— Он сказал, что в поезде Баку — Москва работает его фронтовой товарищ, что вы случайно встретились, вместе ходили в Москве по магазинам, увидели в одном магазине эти чемоданы и купили их: он — два, а вы — один. Накупили товаров, сложили в чемоданы. Но в купе у соседей было много вещей, поэтому дядя пометил свои чемоданы и попросил вас поставить их рядом с вашим в служебном купе. Вы так и сделали. А в Хачмасе встречавший, — Явуз ткнул себя в грудь, — то есть я, не разобравшись, взял все три чемодана. Дядя попрощался с вами, а когда стал садиться в машину, увидел, что я забрал все три чемодана. Он схватил один чемодан, чтобы вернуть вам, но поезд уже тронулся. Вы стояли на площадке вагона и смотрели на станцию, дядя указал вам на чемодан и крикнул, что ребята по ошибке его захватили, но, может, вы не расслышали. По приезде домой дядя позвонил вам в Баку и сказал вашей жене, чтобы вы не беспокоились, ваш чемодан у него, завтра утром он его пришлет с племянником, то есть со мной…
— И в милиции поверили этому?
— Поверили.
Алибала почесал в затылке.
— Если поверили, то это большое дело. А другие чемоданы Дадашу ничего не сказали?
— Сказали. Но знакомые пришли к начальнику и подтвердили, что давали Дадашу деньги и просили кое-что купить из вещей. В милиции открыли чемоданы, в них действительно оказались названные вещи. Так что относительно этих двух чемоданов вопрос прояснился. Теперь остался только третий чемодан. Если вы поедете и скажете, что он ваш, дядю отпустят.
Итак, если выручать Дадаша, предстояло срочно ехать с Явузом в Кубу и сказать начальнику милиции, что он хозяин одного из чемоданов. Одним словом, соврать. Ну, допустим, он скажет, что этот вот чемодан его. А что в нем камни, железо, одежда или продукты, — он ведь и представления не имеет… Одно ясно: в чемодане вещи ходовые, Дадаш не стал бы за барахлом бегать по Москве да тащить его через всю страну в Кубу. Значит, стал ты, Алибала, хозяином одного чемодана, набитого бог весть чем. Раз уж Дадаш решил спрятаться за моей спиной, он с таким же успехом мог сказать, что и те два чемодана принадлежат фронтовому другу…
Алибала покачал головой: «Ну и дела! Этот странный парень Явуз ждет ответа… Если я скажу, что один чемодан мой, Дадаша отпустят… Дадаша отпустят, но арестуют меня? Выходит, чтобы спастись, Дадаш подставляет меня под удар? Не верится, что он может пойти на такое низкое дело…»
Невольно подумал Алибала о минувшем, о войне, вспомнил те незабываемые дни, когда они плечом к плечу с Дадашем сражались в одном окопе, ели из одного котелка, спали, прижавшись друг к другу, а порой, в минуты затишья, вспоминали минувшие дни. Тогда Алибала не замечал за Дадашем ни фальши, ни лжи, ни алчности. Но о послевоенной жизни своего фронтового товарища он, конечно, ничего не знал. Дадаш ничего о ней не рассказывал, а он не расспрашивал.
Видно, трудная минута настала, и Дадаш звал на помощь.
— Так, говоришь, Дадаш сам послал тебя ко мне? — спросил он Явуза.
— Сам.
— Не знаю, что сказать тебе, сынок, я в затруднительном положении.
Явуз огорченно сказал:
— Дядя так на вас надеялся… Он был уверен, что вы…
— Сынок, наберись терпения и послушай меня до конца. Еще раз повторяю: взяться за такое дело нелег ко, и я никогда бы не взялся… Лишь ради того, чтобы вызволить Дадаша из беды, вернуть его к семье, я готов поступить так, как ты говоришь.
Явуз с чувством пожал руку Алибалы, лежавшую на краю стола, и горячо заговорил:
— Спасибо, Алибала-ами, что вы не заставили меня вернуться ни с чем.
Алибала был тронут тем, что Явуз так близко к сердцу принимает беду своего дяди.
— Но тут еще одна загвоздка, сынок. Если я поеду с тобой в Кубу и скажу в отделении милиции, что этот чемодан принадлежит мне, они, наверное, непременно спросят: скажите, товарищ Алибала Алиага оглы, что лежит в чемодане, если он ваш? Что тогда я отвечу? Начну заикаться и запутаю дело. За ложные показания меня как миленького посадят. Какая от этого будет польза Дадашу?
Явуз вытащил из кармашка желтой сорочки листок бумаги.
— Об этом не беспокойтесь, Алибала-ами. Вот тут опись всего, что есть в том чемодане. Ну, может быть, одна или две вещи забыты, не попали в список, но невелика беда, все ведь запомнить невозможно…
Алибала плохо видел без очков; он встал и принес свой старый клеенчатый футляр, вытащил и протер очки, заглянул в список.
— Вы разбираете почерк? — спросил Явуз. — Хотите, я прочту?
— Не надо, разбираю. — Алибала смотрел в список, и удивление все больше охватывало его. В длинном перечне значились названия вещей, а рядом — их стоимость. В чемодане, который он должен назвать своим, были джинсовые брюки, мужские рубашки, женское платье, французские духи. В конце листка крупными буквами было написано, что все товары — импортные.
Ознакомившись со списком, Алибала еще раз просмотрел стоимость товаров. Попытался в уме приблизительно подбить сумму. По этому примерному подсчету выходило, что товаров в чемодане было тысячи на полторы. Сколько же отдал Дадаш за все, что в двух других чемоданах и трех корзинах? Да сколько переплатил? Можно сказать, Дадаш вез с собой целый магазин, — пожалуй, побогаче раймага… Ну и ну…
Алибала положил список на стол и снял очки. Явуз спросил:
— Прочли?
— Да.
— Хотя и трудно, вы все же должны запомнить названия и стоимость всех этих вещей, потому что, если спросят — а вас обязательно спросят, — что у вас в чемодане, вы должны перечислить все и сказать, за что и сколько уплачено…
— Это трудная задача, сынок; памятью я не был обделен, но ведь годы… Память слабеет… Забываю даже, что куда положил, вещь иногда на виду, а я хожу ищу ее битый час. Знаешь, есть такая болезнь… как ее, не могу вспомнить…
— Склероз.
— Исклироз? Вот у меня эта самая гадость давно началась. Доктор советует побольше кушать сладкого, а я как раз сладкое не люблю.
Явуз решил, что Алибала колеблется, умышленно жалуется на слабую память, он просто не хочет открыто и прямо сказать, чтобы его не впутывали в эту историю. Слепому видно, что дело нечистое и он не хочет ехать в Кубу. Явуз поспешил еще раз подкрепить свою просьбу: