Трудный случай в практике
Шрифт:
– Ну и что?
– возразил Павел.
– Напишите еще раз. Я отойду, а потом вернусь. Можете даже по две записки написать для страховки.
Они вздрогнули одновременно от последней фразы. Чернолецкий почувствовал, как на всем теле у него проступил липкий холодный пот.
– Ну и что же!
– внезапно крикнула Нина.
– Мы с ним думаем одинаково. Это же естественно. Мы ведь любим друг друга! Как вы не понимаете?
– Нина, успокойся, - сказал Шелихов. Губы у него тряслись.
– Слово у нас у всех совпало!
– Нина бросилась к
– Ребята, хорошие мои! Так ведь не было еще, не может быть, чтобы все совпадало и...
– она оглянулась на иллюминатор и закончила шепотом, - ...впустую.
– Нина, мы ничего не знаем о них, - прохрипел Чернолецкий. У него вдруг отчего-то перехватило горло.
– Может быть...
– он облизнул языком сухие губы, - ...может быть, мы просто не видим записку? Нина, Шелихов, вы понимаете? Она здесь, но мы ее уже не можем увидеть?
– Чушь, - сказала Нина, но в голосе ее было больше ужаса, чем убежденности.
– Чушь это, глупость.
– Голос ее окреп и зазвучал в полную силу.
– Этого не может быть, это... это...
Шелихов смотрел на них с застывшим, каменным лицом.
– Мы ничего не знаем, - с усилием проговорил Чернолецкий.
– За каждой крупицей опыта стоит жизнь. Любое знание приобреталось ценой гибели людей. Больше никто не должен погибнуть.
– А он! А он!
– выкрикнула Нина, показывая на входной люк.
– Стойте!
– тоже каким-то не своим голосом воскликнул Шелихов. Глаза у него сделались совсем сумасшедшие.
– Я придумал выход, стойте! Можно... можно проверить. Послушайте! Вадим, включи микрофон, чтобы он слышал тоже. Павел, ты слышишь меня? Слушай внимательно! Сейчас мы выключим связь и Вадим подойдет к иллюминатору. Ты...
– Шелихов на секунду запнулся, ...ты должен будешь... ты ему расскажешь что-нибудь, о чем знаешь, только ты и Нина, больше никто.
– Все это ерунда!
– с досадой крикнул Чернолецкий.
– Подожди!
– Шелихов затряс перед ним кулаком.
– Павел, ты меня слушаешь? Ты расскажешь ему... пойми меня правильно... то же самое, что знает Нина, но... у тебя обязательно получится по-другому, понимаешь? Ты знаешь, и Нина знает, только вы вдвоем - но по-разному! Ты - как мужчина, она - как женщина. Ты понял меня, Павел?
Наступила тишина, и Чернолецкому показалось, что он слышит дыхание Павла. И еще ему показалось, что весь мир свернулся тугим мучительным узлом вокруг его стучащих висков.
– Но...
– неуверенно начал Павел.
– ...Я не знаю что сказать. У нас ничего... Ведь вы все о нас знаете... Мы всегда были с вами...
– Это правда, - сказала Нина. По лицу ее катились слезы.
– Мы ведь познакомились при вас, на "Курчатове", вы все знаете и... нам нечего скрывать, ничего не было... вы всегда были рядом.
– Она низко опустила голову, потом вскинула.
– Нам почти не приходилось бывать наедине.
Чернолецкий принял решение. Единственное, что оставалось сейчас.
– Павел, слушай меня, - заговорил он.
–
– Ты прав, - произнес Павел и сухо усмехнулся.
– На твоем месте я бы решил так же. Другого выхода нет. Да, это наилучший выход для всех.
– Не делай этого, Павлик! Вадим, ты сошел с ума! До захода солнца чуть больше двух часов. Он погибнет!
– Нина вдруг замолчала и сказала удивительно спокойно: - Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты хочешь его убить. Павел, слышишь? Он тебя хочет убить потому, что любит меня, я давно знаю. Он тебе завидует! Это же всем ясно!
– Замолчи, - потрясенно сказал Чернолецкий.
– Как ты можешь!
– Тогда разреши мне выйти. Выпусти меня. Я знаю, что это он, никакой не фантом. Я знаю это, понимаешь, знаю! И ты сразу убедишься, что я права. Выпусти меня! Ты видишь, он ждет!
Павел не уходил. С непонятной усмешкой он прислушивался к происходящему внутри планера.
Чернолецкого охватила ярость. Фантом не уходил потому, что ждал, когда появится добыча. Вадим прыгнул к разряднику и развернул его дулом на Павла.
– Я не позволю ей выйти. Уходи! Считаю до трех! Павел повернулся и зашагал по тропинке (фантом логично имитировал уход, поскольку угроза была вполне реальна). В ту же секунду Шелихов схватил Чернолецкого за руки и принялся оттаскивать в сторону. Чернолецкий вяло сопротивлялся, они провозились с полминуты, пока нелепая эта, неуместная и бессмысленная борьба не была остановлена возгласом Нины.
– Отойдите от люка!
Они повернулись к ней. Нина стояла у кресла, направив на них автомат.
– Нина!
– пробормотал Чернолецкий.
– Ты сошла с ума. Положи оружие.
– Отойдите от люка, - повторила Нина.
– Я не шучу.
Они медленно шагнули в сторону.
– Вы послали его на смерть, - сказала она.
– Я верну его, и не смейте мне мешать. А если... Это мое право, тебе не понять... Только он жив, понимаешь, жив! Я знаю, потому, что...
В иллюминатор было видно, как Павел с автоматом наперевес, не оглядываясь, быстро шагал к "Авиценне". До кустарников ему оставалось еще метров тридцать...
– ...Дальше... Дальше все произошло очень быстро. Прямо у нас на глазах. Она выскочила из планера и бросилась за ним. Он оглянулся, тоже побежал к ней, и через минуту они встретились. Я не знаю, о чем они говорили. Может, просто держались за руки и смотрели друг на друга. Потом зашагали к планеру, а позади из кустов выползла горгона и не спеша покатилась за ними.
Они ничего не слышали, понимаете? Должны были слышать, но не слышали. Мы закричали в микрофон, Шелихов начал бить лучом слева, справа от них, над головами - они ничего не замечали, совершенно ничего, потому что уже были в поле действия горгоны. Вероятно, именно этим они опасны для групп.