Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата
Шрифт:
– А теперь, будьте так любезны, подойти к своему коллеге и взять у него из кармана ключ, – внезапно произнес мой пессимист.
– Но директор, если узнает, что ключ потеряли… – шепотом заметила я, глядя на чмокающего во сне старика.
Вампир посмотрел на меня такими глазами, что я разулась и подошла к деду. Опустив руку в его карман, я нашла какую-то коробочку, веревочку и … ключ от офиса. Осторожно, чтобы не разбудить деда, я вынула ключ. Дед причмокнул во сне, заворчал и выдал:
– Потные матросы! Фу, какая гадость! Надо сказать капитану! В последний раз я плыву на корабле! Попомните
Я обулась, сжимая в руке ключ от офиса.
– Сюда давайте, – заметил мой клиент, – Я сделаю вам копию. Через полчаса она будет готова.
Он позвал кучера, отдал ему ключ, глядя на часы.
– Можно чашку крови? – спокойно поинтересовался мой спутник, задумчиво глядя на меня.
– Так вы же не пьете из чужих чашек.... – осторожно заметила я, глядя на почти пустой кулер.
– Я решил сделать исключение, но только при условии, что вы ее вымоете…– спокойно заметил вампир. Я пожала плечами и отправилась мыть кружку. Мыла я ее долго и тщательно, как для себя. После пяти минут полоскания и вымывания, она блестела, как новенькая.
Со спокойной совестью я подошла к кулеру, открыла краник и увидела, как кровь тонкой струйкой потекла по белым фарфоровым стенкам.
– Прошу… – прошептала я, поднося полную кружку клиенту. Он посмотрел мне в глаза, а потом сделал вид, что принимает ее у меня из рук, и … Только через мгновенье я поняла, что произошло. Кружка осталась у него в руках, а ее содержимое оказалось на мне. По моей белой блузке и светлому пиджаку расплывалось огромное кровавое пятно. Юбка выглядела не лучше. У меня возникло такое чувство, что я только что сбежала со съемочной площадки фильма ужасов, где играла роль окровавленной жертвы. Да-да! Это именно я ползу с предсмертными хрипами, цепляясь за ноги будущих жертв. Да-да! Это именно через мое тело переступает главный герой, когда задает вопрос: «Есть кто живой?». Именно на меня светят фонариком полицейские и произносят отрывисто: «Он где-то здесь! Он не мог далеко уйти!», когда под конец фильма решают все-таки поймать кровожадного маньяка.
– И что это все значит? – холодно спросила я, снимая пиджак и разглядывая кровавое пятно на блузке. «Б2» – произнес бывалый таракан, занеся карандаш над листком бумаги. «Убит!» – всхлипнул Трус, зачеркивая на своем листке одиночный кораблик.
– Вы помыли кружку, но не вытерли ее от воды, – спокойно заметил клиент, пока я в голове прикидывала, как и чем отстирывается кровь.
– Послушайте, я вам действительно благодарна, но … – произнесла я, поджимая губы, – Вам не кажется, что это уже слишком?
– Итак, у вас есть выбор, либо идти домой в таком виде, или последовать за мной. Я не думаю, что вы заказали себе десяток комплектов одинаковой одежды на все случаи жизни. Я вас уверяю, что в таком виде вы не пройдете даже десяти метров.
– Простите, но вы слишком многое себе позволяете… – возмутилась я, сжимая кулаки.
– А вот вы себе позволить ничего не можете, поэтому будьте так любезны, накинуть мой плащ и следовать за мной… – мрачно вздохнул клиент, – Молча и без возражений.
Глава восьмая. Доярка из Хацапетовки
Меня выгрузили возле какого-то магазина. Конечно, не как фашисты партизанку на расстрел, и не как милиция правонарушителя…
– Итак, девушки, сегодня вам сказочно не повезло. Что делать – знаете. Счет выставить мне и прислать по моему адресу, – отдал распоряжения мой клиент, забирая свой плащ из моих рук, – Предупреждаю сразу. Увижу хоть один укус – долго разбираться не буду. Медальон лежит на столике. На ее протесты, крики, вопросы и прочее – не реагировать. Если сопротивляется – связать. Разрешаю применить силу в разумных пределах.
– Может, не надо? – вяло спросила я, глядя, как перед моими глазами началось хаотичное броуновское движение клыкастых молекул, который тут же стали сбрасывать чехол с какого-то кресла, доставать какие-то инструменты, – Мне и так перед вами очень неудобно. Вы не обязаны это делать!
– Мне стыдно с тобой даже рядом стоять, а не то, что появляться в публичном месте, – огрызнулся вампир, указывая тростью на мой некогда лучший деловой костюм, – Лучше вызывать восхищение, чем сочувствие. Всего хорошего. Ах да, ее старую одежду сжечь.
Я час лежала в ванной, чувствуя, как по щекам текут слезы. Я всю жизнь привыкла себя обеспечивать, я никогда ни у кого ничего не просила, никогда не принимала дорогих, обязывающих к чему-то подарков. Меня всю жизнь учили полагаться только на себя. А теперь, попав в такое унизительное для себя положение, я вынуждена принять настойчивую помощь со стороны. Я стиснула зубы.
Четыре вампирши, цыкая зубами, в две смены, пилили мои ногти, как каторжники сибирские леса, когда им выдали одну пилу на десять человек. Одна смена выбегала покушать и подышать свежим воздухом, а вторая с жалобными глазами бралась за работу.
– Эдельвин, – простонала одна из упыриц, бросая пилочку, – Подмени меня. Я больше не могу. Я сейчас вгрызусь ей в шею. Я на улицу. Подышать воздухом.
И так каждые две минуты. Неизвестно, кто страдал больше, от этих процедур. Я или они. Скорее всего, они, потому, как столько страдания на лицах, я видела только в тот день, когда сотрудникам сообщили, что 31 декабря им придется работать до шести вечера. Все как положено. Праздник? А что такое праздник?
Ножницы делали «клац-клац», пытаясь привести в порядок мою голову, зубы делали «цык-цык», действуя мне на нервы. Потом кто-то из девушек догадался принести какие-то благовония, от запаха которых на глазах наворачивались искренние слезы омерзения. Сверху на меня вылили вонючее содержимое красивого флакона и стали работать дальше. После того, как меня отмыли и высушили, настало время примерок.
– А можете примерить еще и это платье? – попросила одна упырица, протягивая мне какой-то алый мешок со стразами на три размера больше, чем я обычно ношу, – Просто оно из прошлой коллекции и плохо продается.