Труп дома

Lich House by Warren Ellis

Белая комната истекала кровью.

Белый вестибюль с белыми полами, белыми стенами и подсвеченным белым потолком. Единственный другой цвет — красный. Трещина в стене, обнажающая свищ биоэлектрической проводки. Из дыры стекает кровь, по десяти сантиметрам скользкой белой стены в лужицу на полу. Разбитое сердце во внутретканевой сетке вен и проводов, благодаря которому наши дома живут и дышат.

Кто-то убил дом.

Кто бы это ни был, по крови его не определить. Обычно человеческая кровь подключена к сети. Во взломщике —

четыре литра «пустышки», перфтоуглеродной эмульсии, насыщенной кислородом. Одежда взломщика тоже причудливая. Из подручных материалов, сшитых вручную. Охранные меры дома мертвы, зарезаны взломщиком, и дом истекает кровью, но все еще видит.

Дом не разумен в человеческом понимании. Он попытался сообщить о ране в сеть. Но он не понимает, что в ответ в какой-либо форме должна прийти помощь. Он просто сообщает и регистрирует цифровой результат сообщения. В данном случае в реестре записано, что локальная сеть недоступна. Это уже не из-за дыры в стене, а из-за атаки на серверы района, eDoS. Улица и большая часть ее флоры и фауны в мерцающем режиме, то он-, то оффлайн. Дом начал сбрасывать запись умирающего взгляда в хранилище в своем фундаменте.

Дом умрет медленно. Он продержится сколько сможет и запишет сколько сможет.

Дом не заметил никого у дверей, пока не стало слишком поздно. Даже сейчас, когда взломщик движется по вестибюлю в коридор, дом не может собрать о нем информацию. Голова и руки взломщика покрыты обшивкой из метаматериала, усеяны ультрафиолетовыми датчиками.

Дом с перерезанной глоткой не может прокричать об угрозе. Снаружи он меняет цвет у цветов во дворе, их лепестки становятся флуоресцентно-оранжевыми. Это все, что теперь может дом, чтобы просигналить о вторжении. Внутри он с каждой секундой все больше слабеет. В коридоре уже стало холоднее. Температура падает, и дом следит за взломщиком по горячим точкам, восемнадцать раз в секунду пингуя сервер. Дом будет бороться до конца — по-своему, безэмоционально, алгоритмически.

Стены вестибюля начинают проседать. Пол сереет и по консистенции становится похож на речной ил.

Ковровое покрытие неуловимо гниет, обнажая сложные системы канальцев, вырезанных в полу.

Взломщик уже в гостиной. Телевизионная стена не показывает ничего, кроме завихрения RGB, по углам экран сотрясается, по поверхности бежит рябь. Софа и кресла забывают свои формы и не могут подключиться к облаку, чтобы перезагрузиться.

Огромные портьеры с фоновым изображением в стиле Климта в дни разумного стекла были необязательной роскошью. Они работали, как простые фотокамеры, с полимерными линзами и пластиковыми батареями в плетении, с обычной телефонной антенной, получающей файл изображения через воздух. Через пару минут охранная система жильца получит JPG человека без лица и рук — даже эти простейшие линзы не сумели преодолеть контрметр постороннего.

Теперь тепловые точки на человеке показывали дому, во что одет взломщик. Так дом обнаружил на манжете у левой перчатки две эпителиальные клетки. Когда взломщик вернулся в коридор, дом переслал информацию о них, но не получил ответа. Зато на заднем шве капюшона нашелся еще эпителий. Эта чешуйка кожи, застрявшая в шве и не больше трех миллиметров в диаметре, была подключена к сети. Капюшона касался человек, работа которого требовала по контракту полную отслеживаемость. Когда дом огладил чешуйку нежной волной радиоэнергии, она выдала имя и номер. Дом сохранил их на жестком диске. Если бы не eDoS, дом прошел бы по цифровому следу клеток к операционной системе постороннего. В серьезных

обстоятельствах системы правопорядка могли бы применить отключение спинного мозга, дабы предотвратить побег до допроса.

Эти системы не были искусственным разумом. Только холодные расчеты сети.

Но даже если бы улица не отключилась, это бы, конечно, все равно не побеспокоило постороннего в доме. Взломщица была агрессивно неподключенной.

Жилец спала. Дом не мог ее предупредить. Возможно, эмпатические симуляторы в теле жильца, связанные с техобслуживанием и сообщающие о помехах в домашней системе, рано или поздно разбудили бы жильца, однако их эффект крайне слаб, чтобы не повредить способности человека функционировать. И после долгого дня искусственное настроение тревоги вряд ли пробудило бы ото сна.

Начали подводить энергосети. Обеденный стол отреагировал на секундный разрыв связи полным отключением и сложился. Сама столовая, заметив, что в ней мигает свет, целиком обесточила освещение, чтобы не беспокоить жильцов.

В этой комнате было пусто. Взломщица на кухне. Там электричество уже отрубилось. Холодильник перешел в автономный режим, внутри манипуляторы на батарее перебирали продукты питания по животному или растительному происхождению и по сроку годности. Упаковки безуспешно сигналили поставщикам.

Взломщица вернулась и стала подниматься по лестнице. Ее шаги теперь были чуть громче, потому что половицы стали твердыми и резонирующими — дом отменил всякую облицовку. Стены в вестибюле гнили уже заметно, выскальзывая из рам и стекая толстыми конусами с комочками, прежде чем шлепнуться на пол и расплыться по канальцам, которые обнажил ил пола.

Взломщик наступал на края ступенек, пока под ногами распускался декоративный ковер, его мягкие нити запрограммированной материи нейтрального цвета рассеивались в завитки биоразлагаемого антибактериального тумана. Стены вдоль лестницы капали с мягким стуком, шум ручейка жидкости по канальцам в цокольные цистерны становился громче. В этот момент медленная гибель дома звучала почти как звуковой файл для релаксации.

На верхней площадке взломщик извлекла оружие. Дом, все еще способный видеть, приблизил его. Пистолет. Оффлайн-пистолет, а значит, нелегальный в данном географическом местоположении. Дом не смог проконсультироваться с библиотекой о модели оружия. Хотя это вряд ли что-то изменило бы. Оружие было Кольтом M1911A1, полуавтоматическим пистолетом, созданном в 1924 году и стоявшем на вооружении у ФБР и различных особых отрядов добрую часть двадцать первого века. С современной точки зрения в нем не было ни изящества, ни функциональности. На нем не установили ни одной чрезвычайно полезной и впечатляющей модификации. Он просто убивал людей.

Пистолет был так прост, что у дома, в обычное время, нашлось бы больше дюжины способов ему противостоять. В случае полуавтоматического огня дом мог бы даже уплотнить молекулы воздуха в сгустки материи, чтобы отразить пули раньше, чем они достигнут цели. Но теперь это было невозможно.

Наверху было три комнаты. В задней части дома располагалась ванная, теперь темная. Далее — вторая спальня, используемая как хранилище; темная, дверь открыта нараспашку. В передней части дома была главная спальня, широкая и просторная, с элегантным дизайном. Жилец предпочитала засыпать с едва приоткрытой дверью. В первые пару недель дом изучил углы, под которыми была открыта дверь, и вычислил средний. С тех пор дом сам присматривал за дверью. Дом наблюдал и управлял малейшими деталями человеческого обихода. Благодаря этому жильцу казалось, что она нравится дому: что дом умел думать и чувствовать.