Трупоукладчик
Шрифт:
— Первый раз вижу, чтобы оружие так хорошо лечило. Эффективно, ей-ей!
Наверное, так оно и было. С единственной поправкой, что выразился я более эмоционально:
— Кото!……! Ты меня понял……..!
Так или иначе, но через полчаса мы загрузили брыкающегося Котэ в джип и под радость медперсонала, которому каскадер в коляске осточертел хуже контуженного при строительстве собственной дачи генерала из палаты № 157 (вояка прибыл принимать важный стратегический объект, и на его голову свалилось полотно шифера, вот такая неприятность),
Обед проходил в обстановке повышенной эмоциональности и витаминизации. Заехав на рынок, мы приобрели всевозможную экзотическую зелень, фрукты и овощи. И теперь сидели в каких-то кущах и общались друг с другом, как в райском саду.
Котэ выглядел именинником, когда понял, что может ходить по планете без посторонней пальбы. Лада и Коля ворковали, как птахи. Тетя Лена хлопотала по хозяйству и требовала от нас активного пищеварительного процесса. Процесс проходил успешно.
Я сидел напротив Маргариты, и какой-то клятый куст мешал мне… Равно как и ей… Проклятый куст мешал нам смотреть друг на друга. Вздохнув, мы начали пожирать эту зеленую дрянь. Неспешно, как млекопитающие.
— Привет.
— Привет.
— Как дела?
— Идут дела.
— Ты грустишь?
— Педро жалко.
— Какого Педро?
— Забыла?
— Ах, Педро!
— Голодный.
— Бедненький.
— А у нас пир горой.
— А поехали кормить его.
— Поехали кормить Педро?
— А почему бы и нет? Смотри, сколько объедков. Ему на неделю.
— Ты не знаешь Педро. Слопает сразу все. На всякий случай.
— Ну и хорошо. Пусть и у него будет праздник.
— Тогда вперед?
— Вперед.
Сборы наши были скоры. Елена Максимовна, узнав, что мы отъезжаем в родовое поместье Коровино, тут же приготовила две сумки. Одну побольше для нас. Поменьше — для Педро и возможной его подружки. Какой-нибудь Джульетты.
Вручая ключи от джипа, Панин предупредил, что бензопровод шалит… Я успокоил товарища: чему быть, того не миновать.
Прощаясь, Котэ заверил меня, что будет бегать каждый день. Вокруг дома. И через неделю выйдет на старт в Лужники. С юными спортсменками.
Потом Лада и Рита посекретничали о чем-то своем, девичьем. Наверное, читали стихи Степ. Щипачева о том, что любовь не вздохи на скамейке. (А что тогда? Вопли?)
Наконец мы все с праздничными воплями вывалились на лестничную клетку. С сумками. И букетом. Откуда цветы взялись, не знаю. Все вместе походило на проводы молодоженов в сладкий медовый месяц. На три дня. Я уж не рад был, что вспомнил про Педро. Если бы он знал, какие события возникли в связи с его бедолажной, беспородной персоной. Тут же потребовал бы титул дворянина и новое имя. Тузенбах, например.
Соседние двери начали открываться — публика повалила на лестницу. Смотреть жениха и невесту.
— Ты что-нибудь понимаешь, милый? — смеялась Рита.
— Ничего не понимаю, —
Да, ещё у подъезда древняя бабуся, вместе с которой начинался век паровой машины, перекрестила нас и прошамкала:
— Щастья вам, детки.
— Спасибо, бабушка, — сказала Маргарита.
А я поставил перед бабулькой сумку побольше. В знак благодарности. За добрые пожелания.
Словом, мы в джипе стартовали с такой скоростью, с какой, быть может, стартовала только ракета. С Белкой и Стрелкой на борту.
И летели над трассой на космической скорости. Вперед-вперед — в родное Коровино. К своим грядкам. С огурцами.
И смеялись, и были, кажется, счастливы.
И молил я своего ангела-хранителя, молил лишь об одном, чтобы проследил он за работоспособностью этого капризного и гребаного, если выражаться простым языком своего народа, бензопровода.
3. ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ
Месяц май закончился днем рождением Лады. Для всей нашей честной компании. Именно об этой акции мы, помнится, были заранее предупреждены. И, конечно же, благополучно забыли. Как пассажиры столичной подземки забывают сумки. С березовыми веничками. Или самодельными бомбами. К счастью, со вторыми предметами куда реже, чем с первыми. Что радует москвичей и гостей столицы. Нас тоже. Хотя из нашей славной троицы на эскалаторах развлекаться любит только Котэ. Катается туда-сюда, любуется красивыми женщинами во всем объеме их бюстов, вах. Не погибни от страсти, вах, смеялись мы с Паниным над доном Кото, который, кстати, так и не уехал под сибирский терновый венец, бросив железнодорожную Фро на произвол судьбы. И машинистов. А также их стахановских учеников.
Ничего не поделаешь, у каждого своя судьба. И работа.
Пользуясь временным затишьем на невидимом фронте, мы решили заняться личной проблемой. Личной — для меня. И всего ветошного общества, нищающего со скоростью, прямо пропорциональной скорости обогащения 0,0001 % прослойки из гнид. Во все времена кровопийцев давили, теперь решили полелеять. И поглядеть, что из этого выйдет. В какой другой стороне — общий успех и процветание. А у нас зуд по всему народному организму, да и в руках тоже. От желания взять кол.
Однако не будем отвлекаться. Гнида, как бы она себя благородно ни обзывала, всегда гнидой останется.
Так вот, пока генерал Матешко на Лубянке голову ломал над тем, каким бы трудом занять трех бойцов, они сами себе нашли приключение. Ценой в два миллиона долларов.
Понятно, что речь идет об алмазе «Шархан», о котором говорила моя бывшая супруга Ася. Я провел расследование и узнал, что этот булыжник приобретен банкиром Гусинцом. Вот такая вот коллизия: ждешь хитростей, а все, как на ладони. Уверен, за бесценок куплен «Шархан», за бесценок, если знать скупость олигарха.