Трус
Шрифт:
Т а т ь я н а. Василий Павлыч! Вася! Зачем вы так?.. Ведь вы же... Ведь это неправда. Вы настоящий, сильный. Я знаю. Может, я за это вас и...
В а с и л и й. Сильный? Был сильный. Сломали меня здесь...
Т а т ь я н а. Нет! Зачем так говорить? Кто вас может сломать?
В а с и л и й. Кто? Сам думаю - кто? А Дорофей и сломал. Выходит, что так. Я Дорофея больше всех люблю. Он мне дороже, чем брат. А иногда так злоблюсь на него. Сил нет смотреть, что он от прапора терпит...
Т а т ь я н а. Не любит вас Дорофей.
В а с и л и й. Нет, любит. Знаю. Меня, может, кроме Дорофея, и не любит-то никто.
Т а т ь я н а. Разве уж так никто?
В а с и л и й. Не знаю. Что вы так... глядите чудно?
Т а т ь я н а. Застенчивый вы, Василий.
В а с и л и й. Нет, я не застенчивый. Я раньше даже очень был нахальный. А сейчас - верно, смотрю вот на вас, сказал бы слово, да язык не гнется.
Т а т ь я н а. Вася...
В а с и л и й (вздрогнул). Глядите. Он! Видите? Гриб поганый! Идите, Татьяна Осиповна... Ишь бродит!
Пауза.
Татьяна скрылась за дверью. В полуосвещенном окне
обрисовалась фигура Золотарева. Василий, не
отрываясь, следит за ним взглядом. Фигура неподвижно
застыла у окна, затем метнулась в сторону. Золотарев
выбежал на платформу, озираясь и, видимо, кого-то
разыскивая, остановился, вглядываясь вдоль платформы,
ринулся вперед и остановился опять. Навстречу ему
медленно идет Дорофей. Увидя прапорщика, остановился
и поднес руку к козырьку. Золотарев, задыхаясь,
подбежал к нему.
З о л о т а р е в. Где поручик Шебалин? Куда они пошли?
Д о р о ф е й. Не могу знать, ваше благородие.
З о л о т а р е в. Найти! Отставить. (Подозрительно всматривается в лицо Дорофея.) Ты почему не в строю?
Дорофей молчит.
(Понял и вспыхнул.) Все равно! Отвечать!
Д о р о ф е й (медленно). Голову повредил, вашбродь...
З о л о т а р е в. Притворяешься?
Дорофей молчит.
(Замахнулся.) Дурака строишь? Говори!
Д о р о ф е й (с трудом сдерживаясь). Ваше благородие, ежели вам желательно меня ударить, то бейте сразу. А сказать я вам ничего не умею.
З о л о т а р е в (опустил руку). Вот как! О-о-о! Ты... Иди!
Дорофей молча повернулся и скрылся за дверью третьего
класса. Прапорщик торопливо пошел вдоль платформы и
скрылся в глубине. Василий, до этого неподвижно
наблюдавший сцену, рванулся с места и, оставив
винтовку, двинулся вслед за прапорщиком. Выглянувшая
Татьяна увидела оставленный пост. Узкая тропинка
около
кустарником. Бледный лунный свет. Торопливо идет
Золотарев. Остановился, услышав за собой звук шагов.
Обернулся и вздрогнул, узнав Василия. Василий тоже
остановился. Наступило долгое молчание. Наконец
прапорщик понял, что он должен действовать. Он
нащупал в кармане револьвер и пошел на Василия.
Василий шагнул вперед. Подойдя вплотную, они
остановились, молча, в упор разглядывая друг друга.
Золотарев первым нарушил молчание. Он попытался
раскричаться осекающимся голосом, запнулся и умолк.
Рука Василия легла ему на грудь. Прапорщик увидел
совсем близко от себя бешеные глаза солдата и
оледенел. Неслушающимися пальцами он вытащил
револьвер. Василий схватил его за кисть. Выстрел.
Василий отступил назад. Тело прапорщика сразу сникло
и повалилось на кустарник. Василий замер, растерянно
озираясь, прислушиваясь. В ночной тишине отчетливо
донеслись издалека стук колес и гудок идущего поезда.
Затем он бросил револьвер и побежал не оглядываясь.
Выглянувшая луна ярко осветила начищенные до глянца
сапоги прапорщика на узкой тропинке. Голос за сценой
поет:
"Передо мной раскинулась дорога,
Во тьме огней не видно путевых.
На сердце у меня неясная тревога,
Душа полна предчувствий роковых".
С противоположной стороны возвращаются по тропинке
Шебалин и Существо. Шебалин вполголоса напевает.
Существо виснет у него на руке.
С у щ е с т в о (нежно). Ты теперь меня, наверное, не будешь уважать.
Ш е б а л и н (лениво). Буду, буду. Обязательно буду.
С у щ е с т в о. Ай, Жора! (Прижимается к Шебалину.)
Ш е б а л и н (бросился вперед и остановился). Золотарев!
С у щ е с т в о (истерически вскрикивает). Костя! Боже мой! Я себе этого никогда не прощу! (Падает.)
Шебалин нагнулся и нашел револьвер. Посмотрел
секунду, соображая. Затем нетерпеливо пошевелил
женщину за плечо. Она не двинулась. Тогда поручик
молча отшвырнул ее в сторону и нагнулся над телом,
деловито осматривая его.
(Дрожа и плача, теребит Шебалина.) Застрелился? Застрелился?
Ш е б а л и н (вскочил, взбешенный). При чем тут ты! Из-за таких... не стреляются.
С у щ е с т в о. Жора!..
Ш е б а л и н. Замолчи! (Рассматривает увольнительный билет.) Дорофей Семеняк, ефрейтор. И зайца можно сделать тигром. Ясно. Вы сами виноваты, прапорщик Золотарев.