Трюфельный пес королевы Джованны
Шрифт:
Художнице в любой момент могли позвонить с неизвестного номера. Ее номер телефона ходил по рукам, друзья, по собственной просьбе Александры, передавали его тем своим знакомым, которые могли нуждаться в ее услугах. Но почему-то, услышав в седьмом часу звонок и увидев на экране цифры без подписи, Александра сразу почувствовала страх. Он укрепился, когда женщина ответила и услышала мужской голос, не слишком любезно, отрывисто пожелавший говорить «с Александрой».
– Это я, – скованно ответила она.
– Я сын Марины.
«Не следователь… – Ощутив в первый миг облегчение,
– Я сейчас нахожусь за городом, в… – Он произнес название поселка, где ночевали приятельницы. – И наверное, останусь здесь до утра. Елена Дмитриевна сказала мне, что вы были с мамой…
– Мы вместе приехали к ним… – Александра нервно облизала губы. – Вчера вечером. Утром Марина ушла одна. Не разбудила меня, ничего не сказала. Я… Примите мои соболезнования…
Имени парня она не помнила. Марина несколько раз называла его при ней, говоря с сыном по телефону, но Александра не особенно прислушивалась и теперь боялась ошибиться.
– Мне нужно вас увидеть, – услышала она в трубке. Молодой человек говорил очень сухо, ей слышалась в его голосе нескрываемая враждебность. – Вы можете сюда приехать?
– Не сегодня… Боюсь, просто не доберусь до поселка. Может, увидимся завтра в Москве? Я смогу в любое время…
– Да ведь я не свидание вам назначаю! – раздраженно оборвал ее собеседник. – Мне требуется с вами поговорить о маме! И неизвестно еще, буду ли я в Москве завтра… Да, передаю!
Последнее было обращено не к Александре, потому что спустя секунду в трубке раздался взволнованный голос Елены:
– Вам правда необходимо срочно приехать! Завтра в десять утра вас ждут у следователя, но это не здесь, у нас даже отделения милиции нет. Вам все равно придется еще три станции проехать, до райцентра. Так что сперва к нам. Я вас подготовлю.
– К чему?!
– К завтрашнему разговору.
– Зачем это?! – возмутилась Александра. – Я расскажу все, как было, и готовиться тут не к чему.
– Да вы же не знаете, как я сегодня за вас боролась… – протянула Елена. – Если бы не я, вам бы плохо пришлось… Этот дурак Виктор уперся, стоит на своем: видел, как Марину толкнула женщина в красной куртке. Ну какое ему дело?! Платят ему за это, что ли? Налил кто? Болтает сам не знает зачем…
– Он говорит, что есть, и хорошо, – с тяжелым сердцем ответила художница. – Есть шансы, что эту особу найдут. А мне бояться нечего.
Елена помедлила, затем с неохотой согласилась:
– Нечего так нечего. Тогда и говорить не о чем. А вы все же не пренебрегайте, заезжайте к нам, хоть бы и завтра… Я ведь помочь хочу. И Леониду нужно кое о чем вас спросить.
– Сыну Марины? Скажите, а почему он-то на меня в претензии? Что ему нужно?! Прямо приказывает, чтобы я сейчас же ехала! – уязвлено заметила художница.
– Ничего он не требует, просто подавлен. Хочет вас скорее обо всем расспросить. И я налила ему немного, чтобы расслабился, а то парень, как пружина перекрученная… Звонили Марининому бывшему
– Я ни на кого не сержусь. – Поостыв, Александра сама поняла неуместность своей обиды. – Мне просто странно, что от меня все чего-то особенного ждут, каких-то откровений, подробностей… А я ничего не знаю и сообщить не могу. Ни ему, ни следователю… Да, а вы уже сказали?..
– Павлу? – В трубке раздался протяжный глубокий вздох, будто ветер пронесся в сухой листве на опушке леса. – Сказала, да не я, к сожалению. Соседка заскочила, брякнула, дура. Весь поселок только об этом и галдит. Все, Павел слег.
– Сердце?
– У него с сердца начинается, а потом все идет вразлад – суставы, спина. Голова кружится, в глазах темнеет… Не знаю даже, свидитесь ли вы завтра, может, он не встанет. Главное, мне бы вас повидать, кое-что шепнуть!
Александра обещала приехать первой утренней электричкой, из числа тех немногих, которые останавливались на станции. Елена назвала точное время, когда состав отправлялся с Московского вокзала. Закончив разговор, художница, не колеблясь, выключила телефон. Она не решалась сделать это весь день и теперь, следя за тем, как гаснет дисплей, испытала горькое облегчение. Страх перед будущим днем не ушел, но словно притупился. «Ожидая, всегда ожидаешь худшего! – сказала она себе. – К чему загадывать? Будь что будет, я ведь невиновна!»
Когда мать позвала пить чай, ей удалось выйти к столу, придав лицу такое умиротворенное выражение, что родители разом повеселели. Отец пустился в воспоминания о давней рыбалке, на которую трехлетнюю Сашу взяли потому, что не с кем было оставить, и едва ее там не утопили, когда перевернулась резиновая лодка.
– Саш, ты помнишь, как тонула? – допытывалась мать. – Я бегала по берегу и кричала, что, если они тебя не спасут, я их всех на суше перережу!
– И ножом размахивала, которым картошку на уху чистила! – смеялся отец. – Ведь зарезала бы, впрямь, глазом не моргнув! Пришлось нам с тестем-покойником тебя спасать. А то ни за что бы не стали!
И подмигнул дочери, предлагая оценить шутку.
– Ты смеешься, я а на другой день, в Москве, впервые седые волосы у себя увидела, – пожаловалась мать. – Потерять единственного ребенка! Да я бы умерла после этого!
– Завтра у меня выходной, – сообщил отец. – Давайте поедем вместе куда-нибудь. Сейчас везде что-то происходит. Посмотрим программу…
– А правда! – воодушевилась мать. – Я уже не помню, когда мы где-то бывали вместе… Саша?
Женщина сглотнула комок, застрявший в горле при виде радостных родительских лиц, обращенных к ней. Александра не могла вспомнить, когда видела их такими счастливыми. «Нет, отказать невозможно!»