Тс-с-с…
Шрифт:
— Папочка, это не поможет… — Машка по-прежнему стояла в полный рост, напряженная и бледная. — Это больше не дедушка…
— Открывай, — глухим голосом, которого Оксана не узнала, бросил Дмитрий жене, прицеливаясь в дверь. — А ты, дед, входи медленно. Не спеши.
— Конечно, внучок.
Оксана, в глазах которой плескалось целое море мольбы, нерешительно подошла к порогу. С натугой сняла засовы, толкнув дверь, испуганно отшатнулась.
Дмитрий взвел курки.
Семен вошел неспешно, как и обещал. Притворил за собой дверь, даже замки закрыл.
Дмитрий прицелился в бородатое лицо и только сейчас заметил, что со стариком что-то не так. Не сразу сообразил — лампа и пара свечей давали не так уж много света. Семен Акимович был покрыт пеплом. Серым, легким, какой остается после доброго березового костра. С головы до ног, будто валялся по старому костровищу. Только на волосах искусственной седины заметно не было — они пепельными стали уже давно…
— Говори, — приказал Дмитрий, не спуская деда с прицела.
Машка беззвучно опустилась на табурет, крепко зажмурившись.
— Чего ему надо?
— А не испугаешься? — вдруг вопросом на вопрос ответил Семен. Без издевки или лишних эмоций в голосе. Просто поинтересовался. — Не испугаешься правды-то?
— Не испугаюсь… — внук сглотнул комок в горле, облизнул губы. — Даже если меня хочет в обмен на жизнь остальных, не испугаюсь…
— Димочка, да как ты можешь?! — всплеснула руками Оксана, но дед вдруг повернулся к ней так резко, словно и не сидел под прицелом.
— А ну, замолчи, девка! — И продолжил как ни в чем не бывало: — Молодец, Димка, чую породу… Значит, хочешь знать, чего Хозяину надо?
— Будешь время тянуть, дед, ногу прострелю, — все тем же чужим голосом предупредил Дмитрий, наклоняя ружье.
— Ладно, внучок, не горячись. Чужую кровь он хочет. Не нашего рода. Учуял еще на подъездах, вот и требует.
До Дмитрия дошло не сразу, до Оксаны чуть раньше.
Женщина тут же осела на пол, как куль с мукой, чуть не разбив голову о край печки. Губы ее тряслись. После этого смысл произнесенных слов настиг и ее мужа.
— Чего?.. Чужую кровь? Ты чего, дед, совсем умом тронулся? Мы ж тут все — семья!..
Димка продолжал бормотать, уже понимая, чего требует существо, окутавшее избу. Понимал, но отказывался верить. Отказывался даже смотреть на жену, ползшую к нему на коленях через всю горницу.
— Димочка, миленький… как же так… это какое-то безумие… не может быть такого, не может…
— Может, доченька, может, — вздохнул Семен, стряхивая пепел с усов. — Заберет Хозяин чужую кровь, остальных оставит. Он не спешит, до рассвета еще далеко, так что решайте. Я дело сделал, как велели…
В избе наступила тишина. Полная, гробовая, о которой и просил их дед, едва приехали. Дмитрий смотрел на Семена Акимовича, все еще целясь ему в ноги. Машка не открывала глаз, да еще и уши пальцами заткнула.
В этой тишине Оксана на четвереньках бесшумно подползла к мужу. Осторожно, с какой-то неуместной нежностью обняла его за левое бедро.
— Как же так, Димочка?.. — тонким, ломким голосом прошептала она, уронив всего одну слезу.
И снова тишина, под сенью которой собрались пятеро людей и один пес, посматривавший на происходящее из темноты. Тишина, в которой вдруг стало слышно, что в спальне деда мерно отмеряют минуты древние часы с выломанной кукушкой. Старинные, которые нужно заводить гирьками. Но не настолько древние, как нечто , стоящее за выбитым окном.
— Как же так? — повторила Оксана, опуская голову и щекой прислоняясь к штанине мужа.
— Я не знаю, — не своим голосом ответил Дмитрий, облизывая растрескавшиеся губы. — Решать тебе.
Медленно, словно взбираясь на Голгофу, Оксана поднялась на ноги. Откинула назад растрепавшиеся белокурые пряди, взглянула на деда, на мужа.
Семен выдержал ее взгляд спокойно, без эмоций. Димка отвернулся.
— Ради наших детей, так? — вибрирующим голосом спросила она.
Вместо ответа Дмитрий только кивнул. Сдержаться не удалось, и по его лицу покатились слезы.
— Мне легко, ты не подумай, Димочка, — она попыталась улыбнуться, проведя пальцами по щеке мужа. — Я просто не верю, что это на самом деле происходит, поэтому легко…
Подошла к Машке, все еще не открывшей глаз. Казалось, девочка впала в транс, она даже не отреагировала, когда мать встала на колени, обняв дочь и целуя ее в висок.
— Счастья вам, мои хорошие, — прошептала Оксана.
Отошла от дочери, полезла на лавку, склонилась над высокой печью. Откинула край одеяльца, поцеловала спящего Артема. Вернулась к мужу.
— Ты уж придумай, как детям объяснить, ладно? — Она все пыталась заглянуть ему в глаза, но Димка упорно отворачивался, словно капризный ребенок от ложки с кашей. — Особенно Артемке, когда очнется.
Она взяла его за плечи, бедром отодвинув ружье, и влажно, страстно поцеловала в губы.
— Прощай, любимый… Помни меня…
Женщина подошла к двери, возле которой все еще сидел дед. Споткнулась, чуть не упав, но с достоинством удержала равновесие. Она была похожа на Жанну Д’Арк, восходящую на костер, но Димке было не до красочных сравнений. Ничего не видя от слез, он едва удерживался, чтобы не упасть в обморок.
— Открывайте, Семен Акимович, — ломким голосом попросила Оксана. — Сил нет почти…
— Подожди, доченька, — серьезным тоном ответил дед, и Дмитрий чуть не нажал на спусковые крючки. — Спешишь…
— Что еще?! — закричал Дмитрий так, что на висках взбухли вены. — Чего еще тебе надо?! Чего надо тебе и твари, что прячется за дверью?! Оксана спасает нашу семью, неужели не ясно?! Открывай, сука, или пристрелю!
— Тс-с, внучок, не кричи, — старик поднял покрытую пеплом ладонь. — Не зли Хозяина без причины.