ТТ, или Трудный труп (Покойник в прямом эфире)

Хмелевская Иоанна

Бартек вздрогнул от моего крика и задал глупый вопрос:

– И много?

– Чего много?

– Ну, детей же…

Теперь и он меня ошарашил. Уж не переборщила ли я со своей агитацией? В конце концов, Марта не уполномочила меня передавать такие вещи Бартеку, мало ли о чем мы с ней между собой говорили. Это совсем другое дело. Надо соблюдать меру. И я осторожно ответила:

– Полагаю, как минимум двое. И если ты проболтаешься Марте, что я тебе об этом сказала, мне придётся убить тебя. Да и её тоже, не хочу оставлять свидетелей

моей нелояльности. И как ты понимаешь, меня до конца жизни будут мучить угрызения совести.

Бартек молчал, переваривая мои откровения. Потом все же поинтересовался:

– Так ты уверена?

– В чем?

– Да в детях же!

– Уверена, а что? Ты не любишь детей?

– Да нет, люблю. Очень люблю, но как-то не думал об этом. Иоанна, мне бы хотелось, чтобы ты знала – ты мне очень помогла.

Загудел домофон, и этим закончился наш откровенный разговор.

Явился мой литагент. Я встретила его сообщением, что у нас мало времени. С минуты на минуту соберётся народ и начнётся столпотворение. Литагент же расцвёл при виде Бартека и заявил, что главное для нас сегодня – именно с ним оформить авторские права на рисунки. Поскольку я в этом ничего не понимаю, безропотно согласилась, и в результате черновик к договору мы составили ещё до того, как опять кто-то задомофонил.

Мартуся бросилась мне на шею, как только я распахнула дверь.

– Все! Немедленно садись за сценарий! Нам подписали смету! Ящера Збиня черти утащили-таки с концами! Он звонил откуда-то и заявил о своей отставке. Принято! Подписано! Работаем! Где твоё шампанское?

Мой литагент работать всегда готов. Поскольку я ни во что не вмешивалась, договоры были составлены с рекордной скоростью. Затем одному из сопровождавших Марту сотрудников, не менее двух метров ростом, я велела достать из шкафчика бокалы для шампанского. Мне для этого приходилось всегда вставать на табурет. Бутылку я сунула Бартеку в руки. Подумав, сразу сунула и вторую. И понемногу мне все становилось до лампочки, ведь теперь предстояло думать лишь о сценарии, игнорируя сопутствующие обстоятельства.

Никто не поверит, что в Польше можно напоить допьяна семерых тремя бутылками шампанского. Мы оставались трезвыми как свиньи и в то же время сумели адекватно включиться в Мартусину эйфорию. Ещё бы, появились реальные шансы осуществить наконец давно задуманные планы, приступить к съёмкам трех первых серий. Вспомнив об этих сериях, взглянула на Бартека, и он показался мне каким-то бледненьким. Может, потому, что эти первые серии были нами давно написаны и требовалось немедленно начинать постановочные работы. Наверняка теперь у Марты высвободится много времени для казино…

27

– Слушай, что происходит? – нервно спросила Марта, позвонив на следующий день. – Никак не могу понять Бартека, ничего толком не говорит, твердит лишь о какой-то срочной работе. Вроде бы ты знаешь. Объясни хоть ты, ради бога.

– Я и в самом деле все знаю, а кроме того,

привожу в порядок одиннадцатую серию, так что тебе все равно надо ко мне приехать. Приезжай, все скажу.

– Сейчас у меня запись, освобожусь не раньше четырех.

– Так приезжай к четырём.

Марта прибыла пунктуально, а я ещё так и не решила, в какой форме сообщить ей о своей посреднической деятельности.

Скрыть кое-что из нашей беседы с Бартеком или, напротив, подчеркнуть некоторые места?.. И кто виноват, он или я? Из двух зол уж лучше я, ведь неизвестно, какой реакции можно ждать от Марты. А вдруг она на него разгневается? За что, за что? Да ни за что, ей могут не понравиться его сомнения и вообще обращение к третьему лицу.

Короче, у меня опустились руки и я испытывала угрызения совести, но решила держаться твёрдо.

– Свои банки поставь и вынь охлаждённые, – командовала я, стоя над присевшей у холодильника Мартой. – Холодное там, ниже.

– У меня тоже две банки холодного, а остальное затолкаю куда получится. Стаканы ты возьмёшь? Ну так в чем дело? Говори же!

Садясь за стол, я со вздохом пояснила:

– Дело в соусе.

– Каком соусе?!

– Хреновом сосисочном. Именно он стал причиной теперешнего конфликта. Скажем прямо, пустякового.

– Езус-Мария, Иоанна, матерь божья! Кто-то отравился?

– Нет, не отравился, но вред нанесён ощутимый.

– Кому же?

– Бартеку, кому же ещё? Соус капнул ему на брюки.

По Марте было видно, что она очень старается хоть что-то понять. Наконец, отставив стакан с недопитым пивом, она перевела тупой взгляд из пространства на меня и призналась:

– Нет, ни за что не догадаюсь. Изволь пояснить. Что общего у недельной давности сосисочного соуса с теперешним состоянием Бартека? Я ведь в него сосисками не швырялась. Ох, да что я несу, даже если бы и швырялась… Он потерял брюки?

– Брюк не терял, но они сыграли главную роль.

Сосредоточившись, я по возможности кратко и без эмоций описала то, что приключилось с Бартеком. Поскольку о попытке увезти его машину Марта уже знала, то остальное поняла довольно быстро. Даже головой кивала. И вот я подошла к концу, старательно обходя проблему детей:

– И теперь он боится признаться тебе в том, что принял срочный заказ, боится, ты подумаешь – он пренебрегает твоими интересами, ставя свои на первое место, и вообще не знает, как ты к этому отнесёшься.

– Он и в самом деле считает меня такой идиоткой? – не поверила Марта.

– Как сказать… Между нами, ты сама очень постаралась…

– Ну, знаешь!..

– Однако идиоткой он тебя не считает. Просто не хочет расхлюдрынить…

– Что он хочет со мной сделать?!

– Напротив, не хочет. И нечего придираться по мелочам. Не хочет тебя расстраивать, боится, ты расхлюпаешься, изведёшься, да мало ли что ещё.

– Ага, если я тебя правильно поняла, он боится, что я подумаю, будто он меня… того… хлюдрынит?