ТТ, или Трудный труп
Шрифт:
— Кто в нашем правительстве, сейме, в партиях самый старый? — задала я вопрос на засыпку. — И на телевидении. Ты могла бы сказать?
— В принципе, их возраст можно установить, но зачем тебе? И он будет у нас прототипом благородного героя или преступника?
— Закамуфлированный преступник. Именно тот самый, из бывших, доходит? Ему удалось отсидеться в тени, и теперь он полгорода истребит, лишь бы не вылезло шило из мешка, что это именно он со своим подручным Пташинским проворачивал контрабандные злодеяния.
Просто
— И нечего так воспринимать, — вытираясь, недовольно бурчала я. — Мысленная аббревиатура, не все же тебе растолковывать, никогда не любила лопатологии, а сжатый ход моих рассуждений ты воспринимаешь уж слишком эмоционально.
— Обожаю твои мысленные аббревиатуры, спрессованные до минимума. А контрабандные злодеяния на телевидении — это просто здорово!
— Ничего особенного, — пожала я плечами. — И не мною придумано. Не так давно в Польше всем телевидением заправлял такой воротила… вот забыла фамилию… Щепанский, кажется. Как в своей вотчине распоряжался, да ты должна знать, о нем наверняка у вас легенды ходят. Был такой?
— Был, точно, Щепанский.
— Весь в персидских коврах, он, знаешь, любил по ним ходить в ботинках…
— Ну и что такого? Вот если бы он ходил босым, без ботинок, это могло бы остаться в памяти сотрудников.
— Да ведь все дело в том, что ходил-то он по коврам ручной работы в сапожищах, просто обожал. Специально норовил прийти в кабинет по колено в грязи, и чем больше дерьма на сапоги налипло, тем большее счастье излучал. Вот какая у человека была радость в жизни, говорят, старался в навозе измазаться, чтобы своим коврам подкормку доставить.
— Иоанна, умоляю, перестань. Если захлебнусь пивом, тебе же хуже будет!
— Могла бы на время от пива воздержаться, делом ведь занимаемся. Этот тип личность известная и, кажется, уже отбросил копыта, так что нам от него никакой пользы, но вот ошивался рядом с ним некий незаметный пёсик, верно служил. Забыла его фамилию. Пентак? Плуцек? Пуцек?
— Цуцик! — завыла Марта. — Пупсик! Пупик!
— Да, молодо-зелено, нет у тебя серьёзного отношения к отечественной истории. Так вот, этот Пуцек… нет, все-таки не Пуцек, это собачья кличка, ну да ладно. Так вот, он был тогда совсем молодым, но уже порядочная гнида. А с виду незаметный и вёл себя тихо, не высовывался. И почему бы ему теперь не сменить фамилию и не заправлять всем телевидением? Правление возглавлять не обязательно, просто ходит в советниках. Возможно, о нем даже не все знают, а он, именно он всей кухней заправляет, как небезызвестный серый кардинал при всесильном Ришелье.
Отчаяние Марты было очевидным, голос выдал её.
— Очень подходящая ситуация, но, послушай, что мы с тобой пишем? Телесериал из современной жизни
— Люблю историю, — не уступала я.
— Ну и люби сколько хочешь, но не в совместных сценариях! Нельзя же до такой степени прозрачно… А что советник, так многие догадываются, я и сама сколько раз подозревала все эти нашёптывания на ухо…
— Интересно, а на что ещё можно нашёптывать?
Опять сцепились и уклонились от темы и, лишь покончив с анатомией, смогли вернуться к делу. И пошло-поехало. Хотя вернее было бы сказать — побежало-помчалось. Уж так шло наше с Мартой сотрудничество, то через пень-колоду, то таким галопом скакало, что мы обе не успевали за развитием действия, оно значительно опережало произносимые нами слова, так что приходилось общаться с помощью столь любезных мне мысленных сокращений.
— Ну, ладно, — перевела дыхание Марта. — И на кой нам этот Пипек? Пусть даже он и настоящий, как мы его используем?
Тут брякнул мой домофон.
— Кто это? — спросила Марта.
— Понятия не имею, — на ходу ответила я, направляясь к домофону в передней и впуская кого-то в дом. — И совсем не обязательно ко мне, просто человек ошибся. Но согласись, некто похожий и числится у нас преступником. Как мы его назвали? Лукаш? Марек?
Кто-то вошёл в парадное моего дома, в домофоне я слышала стук двери. Мне и раньше часто звонили по ошибке или по делу, но не моему. Звонили гости и дети соседей, почтальоны, сотрудники домоуправления, всевозможной администрации, да просто все, кому не лень. Я никогда не задавала идиотского вопроса «Кто там?», не тратила зря времени, просто щёлкала домофоном и впускала человека.
— Ты что, у нас пока нет преступника! — возмущённо возразила Марта. — Ведь до сих пор мы делали ставку на… как это… ага, месть во имя любви. И кроме того, они оба молоды. А вот теперь я перестроилась, шантаж мне больше нравится. Он посолиднее будет.
— Ну тогда ищи Плуцека.
У моей входной двери прогремел гонг. Чертыхнувшись, я опять пошла в переднюю, уже автоматически приготовившись вежливо объяснить, что квартира номер двадцать четыре находится во флигеле и пан (или пани) напрасно пёрся (пёрлась) на четвёртый этаж. Открыла дверь и остолбенела.
Передо мной стоял мужчина моей мечты. Мужественный красавец в элегантном костюме, приблизительно моего возраста, но о-го-го! К тому же у меня за спиной тихо ойкнула Марта, женщина в самом расцвете сил и моложе меня лет на двадцать. Не блондин, темноволосый. На лице приятная улыбка.
О нет, хватит! Теперь ни за что не поддамся, появись на пороге хоть сам Аполлон Бельведерский с приятным выражением лица и в самом что ни на есть элегантном убранстве или вовсе без оного. И тем не менее, будучи особой воспитанной, я отнеслась к незнакомцу достаточно учтиво.