Туарег. Золотое проклятие
Шрифт:
–Шалунья…– слышит сзади его хриплый голос на фоне скрежета открывающихся прозрачных дверей душа. Вздрагивает и напрягается тут же, выныривая из своих эмоций и ощущений…– что ты тут делаешь без меня?
Теперь на ее теле другие руки… Более настырные, более жесткие, чужие… Ах, нет, не чужие… Руки ее мужа…Это он сейчас рядом… Тот, кто и должен быть, и физически, и ментально…
–Кого представляешь?-шепчет горячо, но колюче, порывисто, у нее возле уха.
Он возбужден, сильно… Она чувствует это по каменной горячей твердости, упирающейся в ее бедро.
–Кого
–Горячая девочка… Я тоже весь вечер думал о том, как нагну тебя вот так,– тут же реализует то, что сказал, надавливает решительно на шею и заставляет согнуться в талии. Вода теперь хлещет по ее позвоночнику, нагло стекая по выставленным ягодицам.
Хриплое дыхание сзади, захват кулака на мокрых волосах, которые он стягивает в жгут, по ходу выжимая, одновременно притягивая ее к себе и входя.
–Дааа, каткута (араб.– котенок), даа, моя сладкая…– резкие толчки. Болезненные и порывистые, но она уже привыкла подстраиваться, научилась расслабляться и давать ему власть над своим телом…
Луэй быстр и резок. На этот раз даже чрезмерно… А она как ни настраивается, не может поймать момент, когда получается уйти в свою реальность, раствориться в фантазиях и воспоминаниях… Никак…
–Хильв, хабибти (араб.– сладко, любимая), бхиббак мут (люблю тебя до смерти)…
Бихиббак мут… Он так часто теперь говорил ей эту фразу… Люблю до смерти… И почему-то, когда его взгляд темнел от вожделения в порыве страсти, ей уже вовсе и не казалось, что это языковая форма… Иногда Иштар и правда верила, что он может убить…
Сглотнула нервный комок напряжения. Дала ему дойти до пика… Самой же хотелось побыстрее выйти из душа, который теперь не ласкал кожу, а болезненно хлестал по коже навязчивыми потоками…
Облегченно выдыхает, когда он отстраняется, быстро целует ее в макушку и выходит из-под струй первым. Иштар дожидается, когда он покинет ванную, а потом не спешит тоже это сделать. Долго, до покраснения кожи, вытирается махровым полотенцем, сушит голову до состояния сухой соломы, не обращая внимание на то, как горячие потоки воздуха обжигают кожу… Берет себя в руки и делает шаг наружу.
Луэй расслаблен, как, впрочем, и всегда после секса… Снова весел, непринужден, галантен. Он разговаривает по телефону, посылая ей воздушный поцелуй.
–Да, йа ахи (араб.-мой брат), непременно… Договорились. Тамам (араб.– хорошо).
На другом конце слышен плотный мужской баритон, слов не разобрать, но ее сердце неизменно заходится. Это он звонит? Зачем она об этом думает, только зачем…
Лу слушает, а потом отпускает веселый смешок. Снова прощается. Кладет, наконец, смартфон на тумбочку.
Поворачивается к жене, прикуривая сигарету.
–Что, каткута?
Иштар вздрагивает. И пускай он часто спрашивает ее именно так- по поводу и без, сейчас как-то особенно все напряжено, на изломе… Она словно преступница, которая, затаив дыхание, ждет подвоха… Подставы…
Пожимает плечами, как ни
–Что? Ничего…-лепечет себе под нос.
–Ничего…– повторяет он, делая пару затяжек и небрежно выкидывая еще горящий бычок в окно.
Подходит сзади, обнимает…
–Мне нужно на пару дней на Тенерифе…
Иштар вздрагивает… Тенерифе… Сколько воспоминаний, сколько всего, связанного с этим островом… А еще Лямис… Сглатывает. Не то, чтобы была ревность… Просто… Неприятно…
–Понятно…– выдавливает из себя насилу.
Лу хмыкает.
–Таша… Что такое?– целует мочку уха.
–Ничего, Луэй. Говорю же, ничего…
Он вздыхает, прижимая ближе.
–Возьму тебя с собой… Если думаешь, что…
–Ничего не думаю…– отодвигается от него, -поезжай… У меня дела… На этой неделе очередное выступление в Университете Касабланки. Приезжает мой научный руководитель из Великобритании… Мне необходимо быть здесь…
–Хорошо…– выдыхает Луэй. –Постараюсь вернуться как можно быстрее… Я бы и не поехал, но брат попросил… Есть пару важных вопросов, которые стоит решить…
Сердце Иштар снова заходится в нервном беге. Отходит к трюмо, чтобы подальше, чтобы не видел ее возможно читаемого смятения… берет гребень со столешницы из желтоватого, в прожилках, оникса, начинает расчесывать волосы.
–А твой брат живет преимущественно на Тенерифе?-вопрос сам собой срывается с ее губ.
–Кассум? Да как сказать, он вообще много где живет… Как ветер… Сегодня там- завтра здесь… Вечно у него в голове какие-то свои расчеты и планы… За ним и не угонишься…
Лу говорил о брате с неподдельным восхищением, очевидной любовью…
–Я всегда мечтал его понять… Да как-то так до конца никогда и не получалось… Белькасем весь состоит из парадоксов… Ему бы сесть на трон, по крайней мере, уверен, отец бы того хотел, а он…– последние слова прозвучали не без искорок боли, стреляющих от потаенных углей у него в душе…
Иштар невольно почувствовала это напряжение. Не могла не почувствовать…
–У вас разные матери…
–Разные…– задумчиво продолжил Луэй…– Мать Белькасема была первой женой отца… ну как женой… Она была из племени туарегов… Им не писаны законы, ты же знаешь… Как только отец женился на моей матери, ушла от него… А он… Он продолжал волочиться за ней, как собачонка…
–Луэй, не говори так…– перебила его Иштар.
Муж вздохнул.
–Я знаю, о чем говорю, Иштар… Как бы там ни было, это он позволил женщине так себя вести… Достойные мужчины не позволяют, чтобы их жены вили из них веревки, уходили и приходили, когда пожелают… Что значит, она не приняла его второй жены? Кадаф был непростым мужчиной. Выбор им моей матери- это не какая-то блажь… Это дело государственного масштаба… А там… Там примитивизм и косность… Необразованность и принципиальность…
–Она ведь погибла, да? Я про мать Белькасема… Я что-то слышала краем уха…– словно невзначай спросила Иштар. Этот разговор сильно ее нервировал… На уровне инстинктов, фибров, подсознания она чувствовала волнение… Ладошки потели…