Туда Без Обратно
Шрифт:
Я наблюдаю за чайками над Босфором. «Завидую. По-белому… У тебя есть возможность выбирать. Когда в Стамбуле холодно, можешь уехать в Египет. Когда в Баку жарко, можешь на денек сорваться в Питер — мой любимый город после Стамбула… Ты, как птица, свободен оказаться там, где хочешь». Он гладит меня по голове как старший брат: «Мы ценим что-то лишь после того, как его теряем. Наверное, все люди, по сути, неблагодарные… Саш, не поддавайся пессимизму. Ты тоже свободна. Твоя свобода немного иная, чем-то похожа на свободу стамбульских чаек. Они не покидают Босфор, потому что преданы проливу. Да и зачем им улетать, если они понимают, что их счастье здесь. И ты его почти нашла. Поверь мне, так везет не многим…»
Я достаю из сумки небольшой зеленый термос с чаем, пластмассовые стаканчики. Открываю коробку свежего пишмание. [112] «Давай-ка лучше чайку попьем, с чабрецом.
112
Турецкий десерт наподобие сладкой ваты.
«Алекса, извини за поздний ответ. Вина во мне, признаюсь честно. Я не знал, что написать… Все минувшие дни старался осмыслить то, что ты мне сообщила…Не знаю, получилось ли… В любом случае решил не тянуть и написать ответ… Я люблю тебя, Алекса. Больше жизни. Хочу быть с тобой больше всего на свете. Мечтаю просыпаться и видеть тебя рядом. По-твоему, как я могу отреагировать на новость о твоей беременности? Я счастлив. Ведь этот ребенок — плод нашей любви, он станет частичкой нас… Если родится мальчик, я научу его играть в футбол. И он станет известней Бэкхема. Если родится девочка, я научу ее готовить самый лучший имамбайылды в Турции… Сложно писать. Извелся. Я хочу побыть с тобой с глазу на глаз, в тишине… Сегодня говорил с отцом. Планирует отправить меня в Англию — насильно. Учиться в каком-то из тамошних университетов. Разгорелся скандал, Я сказал, что ненавижу их с матерью. В первый раз в жизни он избил меня… Сестра узнала о ребенке. Она говорит, что ты должна пойти на аборт, мол, моя семья не даст нам спокойно жить. Поругался и с ней. Не волнуйся, любимая, из квартиры она не выгонит, я не допущу… Сбегу отсюда на днях. Есть план. Через считанные дни мы будем вместе, потерпи… К тебе просьба: не слушай Гюльшен, если она посоветует аборт. Ни в коем случае. Мы вырастим ребенка общими силами… Я люблю тебя, Алекса. Тебя и нашего ребенка. Береги себя. Целую. Твой Озан».
51
Звонки повторяются с периодичностью в два часа. «Gizli numara». [113] Мое «efendim» [114] остается без ответа. На том конце провода пустое молчание — без устрашающего дыхания, любых звуков, проникающего напряжения. Прислушиваюсь. Гробовая тишина. Такого не бывает, когда звонят с мобильного: всегда слышны помехи, пусть и незначительные. Злюсь. Нажимаю отбой.
Через 120 минут очередной звонок. Опять молчание. Кто-то издевается надо мной? Выключить мобильный я не могу, вдруг позвонит Озан или Друг из Баку… Набираю 500 — службу поддержки AVEA. [115]
113
«Скрытый номер» (тур.).
114
Я слушаю (тур.).
115
Мобильный оператор.
Прошу девушку-оператора проследить звонки и определить номер. «Вы сначала обратитесь в полицию с соответствующей жалобой. Они, в свою очередь, обратятся к нам. Тогда мы официально предоставим им распечатку поступающих звонков. Номера, дату, время…»
В ярости бросаю трубку на диван. Через секунду раздается звонок. «Gizli numara». Отвечаю: «Подонок, перестань звонить ко мне! Смелости не хватает заговорить?» Резкий отбой. Вот это да. До этого отсоединялась исключительно я… Звонки не прекращаются вторые сутки. Наверняка поступают
Осень вступает в свои права. Стена из густо-серых туч заслонила озябшее солнце. В Стамбуле второй день льют дожди.
То-то радость для правительства, удрученного проблемой нехватки воды. Аллах услышал молитвы турок — наградил осадками. Я не выхожу из дома. По утрам сижу на балконе, вспоминаю прогулки минувших дней. На соседнем стуле — подросший базилик. Оба принимаем воздушные ванны. Очень хочется пойти на набережную, где Айдынлыг временно выгуливает Зейнеп. Нет, лучше воздержусь. Опасаюсь реакции невесты Друга… В вечернее время я прячусь дома. Вплотную задвигаю шторы, запираю крепко дверь. Завариваю кофе, смотрю телевизор. Нужно отвлечься. Время от времени выглядываю в дверной глазок. Страшно. Кажется, будто на лестничной площадке затаился убийца с мобильным в руках. Алекса, успокойся!!! Поменьше триллеров и забудь о звонках. Может, это какой-нибудь озабоченный подросток страдает… Сейчас вот закончу писать, пойду почищу аквариум Хаяль. Совсем я забросила бедную малышку… Черт, вибрирует телефон… «Gizli numara»… Опять… О Боже…
…Я не принюхиваюсь к запахам в салоне автомобиля. Не приглядываюсь к ее внешнему виду или к застывшей спине ее шофера. Не вникаю в суть сказанных ею слов. Оглохла. Взгляд примерз к каплям дождя, стекающим по затемненному окну машины. Одна только мысль: я буду защищать ребенка, сердечко которого бьется рядом с моим сердцем. Я отгорожу сына от наступающих тварей. Они мечтают о смерти моего малыша. Они подталкивают меня убить ребенка. Собственно для этого Польшей вызвала меня на разговор…
Черная машина притормозила рядом, когда я шла к маркету. Дверь открылась. Польшей. Отодвинулась на левую сторону заднего сиденья: «Садись». Зачем я села? Она завела разговор издалека — на тему возрастов, любви, разлуки. Начала романтично, закончила жестко: «Я договорилась со знакомым врачом. Завтра он ждет тебя. Все оплачено». Я прикинулась дурочкой: «Польшей, какая же ты нетерпеливая тетя! Пол еще рано определять…» И тут она взбесилась. «Алекса, ты ищешь проблемы?! Избавься от ребенка, пока не поздно. Живи спокойно. Мой брат — тебе не пара. У него молоко на губах не обсохло, а ты…» Я молчу, стараюсь изобразить на лице безразличие. Внутри — ураган. С удовольствием плюнула бы в лицо сестре Озана, хлопнула бы дверью, выскочив наружу и навсегда забыв их всех. Но я не могу так поступить. Зависима от Польшей. Мне нужно жилье. «Гюльшен, я готова воевать с твоей родней ради моего малыша. Он мне дороже всех. Дороже твоего брата. Дороже себя самой. Забудьте все об аборте… В любом случае спасибо за беспокойство. Я могу идти?» Она вытаскивает сигарету — шофер мгновенно подсовывает зажигалку. Гюльшен некрасиво выпускает дым через нос: «Пусть будет так… Ты скоро пожалеешь. Не говори, что я тебя не предупреждала…» — «Гюльшен, я не могу понять — ты угрожаешь от своего имени или от имени своей семьи?» Она нажимает на кнопку, приспускает окно. Дождь не утихает. Щелчком выбрасывает в окно недокуренную сигарету. Извлекает из сумки бордовый флакон «Эскада» и неспешно обрызгивает себя. «Милочка, если бы я решила тебе угрожать, то для начала прогнала бы из квартиры… Честно скажу — ты мне симпатична. Кроме того, я очень люблю брата. Не хочу, чтобы он страдал». Я киваю. Открываю дверь. Выхожу… В магазин идти расхотелось. Раскрываю зонтик. Дождь — не просто небесная вода. Я думаю, дождь — это всегда какой-то знак…
52
…В толпе прохожих мне мерещатся знакомые лица. Джемаль, Зия, Левент… Те, кого меньше всего хочу встретить. На днях по дороге домой прошла мимо полноватого мужчины с разросшейся бородкой. Он угрюмо посмотрел на меня. Я отвернулась. На мгновение показалось, что передо мной Джемаль. Украдкой взглянула снова: нет, на моего бывшего сутенера не похож… Почему прошлое меня не отпускает? Хожу по малолюдным улицам — из-за страха встретить кого-то из той жизни. Кажется, за мной следуют тени прошлого. Хихикают над Алексой, шепчутся, обсуждают мои поступки.
Я не стесняюсь прошлого, я просто боюсь. Беременность одарила меня не только сентиментальностью, но и разъедающей тревогой. Беспокоюсь не за себя — за малыша. Что бы я ни делала, все равно парусник оптимизма разбивается о скалы реальности. Я одна в многомиллионном городе. Рядом нет ни Озана, ни Друга. Хорошо хоть Босфор есть… Будто сижу на бомбе замедленного действия. Еще чуть-чуть и произойдет взрыв. Паникую, хотя конкретной причины для переживаний нет. Есть только десятки малоприятных обстоятельств, объединившихся в одну большую причину. В некогда умиротворяющем Ортакёе я вижу теперь вражеское логово. Вижу угрозу во всем — в скрипе двери, в шуме на лестничной площадке, в бегающих глазах продавца в местном магазине. Я убегаю ото всех. Прячусь дома. Спокойствие нахожу в закрытом пространстве.