Тульский-Токарев. Том 2. Девяностые
Шрифт:
Находясь в таком вот, прямо скажем, поганом состоянии, он столкнулся в коридоре с Артемом, и вспыхнувший между ними диалог едва не привел к драке. А началось с того, что Токарев-младший спросил:
— Зачем?
На что получил сакраментальный ответ:
— Потому что! Ну и понеслось:
— Все же насмарку теперь! А если бы он был убийцей?
— А ты уверен, что он не при делах?
— Уверен!
— Охуеть! И как же дело было тогда?
— Не знаю. Завтра… уже сегодня довыясняем!
— А то, что он тебя назвал?
— А-а… Это, стало быть, главное?
— Главное, что мы со Степой
— А я не об этом!
— А я об этом! И о Светке! Она через сутки разлагаться начнет! А я… Он же врет! Еще бы полчаса — и он бы все нам сказал!
— А ты не один по Светке горюешь! А насчет «сказал бы», еще полчаса — и вы бы сели!
— А по хуй!
— Артур, милый, задача-то какая?
— Какая?
— Выяснить все и доказать!
— Да ты что?! Это тебе не ринг! Тут драка без правил и судей!
— Да-а? А я что-то драки-то и не видел… кое-что другое видел!
— Да пошел ты!..
— Сам пошел!..
Они разбежались в разные стороны, кипя и сжимая кулаки. Тульский сам не очень понимал смысл того, что кричал Артему. Просто ему было очень больно, а вдобавок ко всему на гонор начал накладываться комплекс вины. Артур подсознательно ждал от Артема слов сочувствия, а тот его повоспитывать вздумал — выбрал время, нечего сказать… В таком состоянии Тульский и от Токарева-старшего вряд ли бы смог спокойно принять заслуженные — и это мягко говоря — упреки…
А Василий Павлович как раз не орал и не воспитывал ни Тульского, ни Харламова. Он был в шоке. И еще он пытался не вспоминать, как однажды, много лет назад, сам набросился на подозреваемого, против которого были косвенные доказательства, что он повесил мальчишку-второклассника. А набросился молодой тогда еще опер Вася так, что не раскрыл, а наглухо «закрыл» то дело, сломав подозреваемому руку и челюсть. До сих пор Василию Павловичу становилось не по себе, когда вспоминал он ту историю, в которой убийцу мальчика официально так и не нашли. Не дай-то бог, чтобы у каждого опера в багаже был такой какой-нибудь случай, поскольку это не те ошибки, на которых можно учиться… Василий Павлович смог поговорить лишь с сыном, который его понял, хотя и пытался защищать Тульского…
Снова столкнулся с Артемом Тульский как раз тогда, когда тот выходил из отцовского кабинета. Артуру нужно было хоть с кем-то поговорить, а от него — нет, не то чтобы все шарахались, но как-то уклонялись — вот он и попытался снова «зацепиться языком» с Токаревым-младшим:
— Как обстановка в Палыче?
Артем ответил, как показалось Артуру, холодновато:
— Да, в общем-то… Если по поводу тебя — то молчит.
— Это плохо, — вздохнул Тульский. — Лучше бы по харе надавал…
Артем пожал плечами:
— Переживает он сильно.
— Из-за Ужинского?
— Дурак ты! Ты что, так и не понял еще ни черта?
Вот это чуть снисходительное «дурак» снова взбесило Тульского, и он понес какую-то ахинею, совсем не то, что думал и чувствовал:
— Я-то понял! Подписывать расстрельный приговор — оно завсегда легче, чем босого за амбар отводить!
Взгляд Токарева-младшего потемнел — он легче переносил наезды на себя, чем даже намек на наезд на отца:
— Это тебе не проходняки! Ты погубишь как-нибудь и себя и других!
От
— Светку уже погубили — и? Где твой ленинский принцип неотвратимости наказания?!
Токарев-младший не выдержал и тоже психанул:
— Светку?! А кто ее погубил? До тебя что — еще впрямь не доперло?! Сначала ты с ней в прямом эфире тормошишь Невидимку — ни с кем не посоветовавшись, просто взял так сам и решил — а потом погибает Леха, а теперь убивают Светку! Так кто ее погубил?! Что, крыть нечем?!
Тульскому показалось, что его со всей силы ударили в поддых, потому что Артем сказал то, о чем он сам просто боялся подумать. Артур развернулся и, по-стариковски шаркая, пошел к себе в кабинет, не заметив, как Токарев-младший качнулся было к нему, чтобы обнять и удержать, но потом махнул рукой, не справившись с собственной болью и обидой…
У себя в кабинете Тульский допил, не закусывая и ничем не запивая, водку, покурил и понял, что ему нужно срочно выпить еще. Причем не просто нужно, а необходимо, потому что в противном случае может остановиться сердце… Он пошел на «пятак» и разжился там двумя бутылками. Потом на него как туман спустился из которого время от времени выплывали какие-то лица, и очень трудно было разобрать — сон это или явь. У Артура в первый раз в жизни начался классический безудержный мертвый русский запой, отличительной чертой которого является то, что, очнувшись, человек торопится любой ценой вновь вернуться в мир грез и химер…
Тульский потерял счет времени. Каким-то образом он оказался на Светкиных похоронах, что-то говорил там и снова пил… Там же его вроде бы отловил Артем, что-то пытался с ним сделать, но Артур сбежал… И прошло еще дня два, пока его все-таки не отловили Варшава с Токаревым-младшим, которые приволокли его к вору домой, пристегнули наручниками к кровати и за деньги вызвали врача, который наширял Тульского какой-то дрянью, подарившей, ему часов десять — нет, не сна — забытья…
Токарев
Пока Тульский убивал себя алкоголем, выполнение всех его служебных обязанностей взял на себя Артем. Он и заявителей принимал, и на происшествия мотался, и бумаги оформлял, в общем — делал все, что положено. В отделении на этот «финт ушами» особо даже как-то и не среагировали, поскольку привыкли к разным художествам «сладкой парочки», которую уже чуть ли не в глаза называли «Тэтэшкой» — непонятно, как это прозвище, впервые озвученное Варшавой, вдруг стало общим достоянием. Токарев-старший тоже все понимал и никаких оргвыводов по случаю запоя Артура делать не собирался. Накануне похорон Светланы [3] Василий Павлович даже сказал сыну сочувственно:
3
Такие «криминальные» трупы так быстро не хоронят, однако в Советском Союзе по блату решались и более сложные вопросы