Туляки – Герои Советского Союза
Шрифт:
В рукопашной схватке все смешалось. Советских солдат становится все больше и больше. Это новый батальон переправился через Днепр и ввязался в бой.
Схватка кончилась сразу. Остатки гитлеровцев поднимали вверх руки, сдаваясь в плен. Карпов прислонился к дереву, вытирая рукой пот со лба. Недалеко от него стоял сержант, держа в руках немецкий автомат.
— Ты здесь?! — спросил майор. — А пулемет где?
— Патроны кончились. А пулемет под кустом лежит.
— Боеприпасы сейчас подбросят, а ты…
Раздался выстрел, и майор, дернувшись головой, начал оседать на землю.
Сержант оглянулся
Климов Михаил Ильич
Родился в 1924 году в деревне Гостыж Одоевского района Тульской области. Окончил семилетку и фабрично-заводское училище при Московском автомобильном заводе имени Лихачева. Работал слесарем-инструментальщиком на мотоциклетном заводе. В Советскую Армию призван в августе 1942 года. После учебы в танковом училище сражался на фронтах Великой Отечественной войны. Был тяжело ранен. Звание Героя Советского Союза присвоено 27 июня 1945 года. В настоящее время работает в должности инженера в Москве.
День 16 августа 1944 года для командира танка гвардии младшего лейтенанта Климова и воинов его экипажа — механика-водителя гвардии сержанта Гармаша, заряжающего гвардии сержанта Сенотрусова и радиста-пулеметчика Ненашева стал особенно памятным. Правда, начался он немного печально: видавший виды танк полностью выработал моторесурсы, и его пришлось сдать в капитальный ремонт.
С сожалением расставался экипаж со своей испытанной боевой машиной. А тут командир танка, любитель поэзии, привел еще такие трогательные пушкинские строки: «Прощай, мой товарищ, мой верный слуга…» В общем, день начался невесело. Сдав «старушку», экипаж получил также изрядно потрепанную в боях машину.
Вот как это случилось.
С вещевыми мешками через плечо танкисты двигались в тыл. Навстречу им — заместитель командира полка по технической части гвардии майор Баранов. Гвардии младший лейтенант Климов скомандовал: «Экипаж, смирно!» — и молодцевато доложил:
— Товарищ гвардии майор, экипаж сдал танк в капитальный ремонт и поступил в резерв командира полка.
Майор принял рапорт, поздоровался со всеми и с улыбкой спросил:
— Значит, резерв?
— Так точно!
— Так вот, товарищ гвардии младший лейтенант, время вашего пребывания в резерве истекло. По приказанию командира полка вашему экипажу временно передается другая машина. Она была в боях на Курской дуге, дошла до Польши. Ходовая часть, конечно, подносилась, но танк передается в надежные руки, — заключил майор, стараясь подсластить горькую пилюлю.
Наступила неловкая пауза.
— Ну, да что тут толковать, — как бы спохватился Баранов. — Пошли к машине!
Под деревом, хорошо скрытый от воздушного и наземного наблюдения, стоял танк Т-34 № 76. Привычно прыгнув на
Климов решил приступить к ремонту тут же, на месте. Он уже было начал разговор о запасных частях, но майор прервал его:
— Нет, нет! Командир полка приказал (об этом Баранов до сих пор предусмотрительно умалчивал), во-первых, не просто принять машину, но и поставить ее на участке обороны 2-го батальона 70-й механизированной бригады в качестве неподвижной огневой точки; а во-вторых (так как противник уже подтягивал силы для контратак), не позже чем к завтрашнему дню превратить неподвижную бронеточку в подвижную, то есть отремонтировать танк на самой огневой позиции.
Баранов показал на карте место на северо-восточной окраине Озенблув, где, по его мнению, следует поставить танк, чтобы он сам оборону держал, пехоту воодушевлял и где около него ремонтными работами можно заниматься.
— А еще наши машины здесь есть?
— Зачем они тут, — ответил майор. — Они южнее. Там ожидается основной удар противника…
С большим трудом завели машину. Двигатель работал с перебоями, плохо тянул и сильно дымил. Еще хуже была ходовая часть. При каждом повороте левая гусеница угрожала соскочить. Все же через час «гвардейский ветеран» был на указанном ему месте. Климов установил связь с командиром и занялся подготовкой данных для стрельбы. Экипаж замаскировал машину и приступил к ремонту. Однако эту работу ему суждено было только начать…
Из батальона прибежали с тревожной вестью: пять тяжелых танков типа «пантера» с пехотой неожиданно атаковали наши не успевшие окопаться подразделения, и они отходят на северную окраину Озенблув.
— Ремонт отставить! — приказал Климов. — Приготовиться к бою. Усилить наблюдение!
Все притихли, прильнув к приборам и щелям.
— Огонь откроем, как только головной немецкий танк покажется на уровне ближнего изгиба дороги, — предупредил командир, направляя орудие в сторону вероятного появления противника.
Мучительно долго тянулись предбоевые минуты. В танке почему-то стало жарко. На лицах танкистов выступили капельки пота.
Но вот головная «пантера», а за ней и остальные выскочили на открытое место. Маневрируя, они поворачивали то вправо, то влево, останавливались, стреляли и опять шли зигзагами. Видимо, немецкие танкисты задались целью вызвать огонь на себя, чтобы вскрыть систему нашей противотанковой обороны.
— Вызов принимаем, — громко произнес Климов, ни к кому не обращаясь, и выпустил первый снаряд по врагу.
Облако пыли и дыма на мгновение скрыло танк противника. Второй снаряд завершил начатое дело. Одна «пантера» запылала.
Климов тут же перенес огонь на другой танк. Поджег и его несколькими выстрелами. Советские танкисты приободрились: еще один удар — и контратака захлебнется!
Вражеские танки и минометы открыли беспорядочную стрельбу по окраине поселка и местам вероятного расположения советских танков и артиллерии. От разрывов снарядов валились фруктовые деревья, наш неподвижный танк стал виден, как на ладони.